Джумагуль Карагулова провела в душной комнатке для синхронных переводчиков Жогорку Кенеша 23 года. На ее глазах вершилась история. Она откровенно рассказала корреспонденту Sputnik Кыргызстан о тонкостях своей работы и приоткрыла профессиональные тайны.
— Вы переводили речи парламентариев больше двух десятков лет. Как попали на эту должность?
— В 1995 году был объявлен конкурс на должность синхронного переводчика в Жогорку Кенеше. Тогда было всего 35 депутатов… Помню свой первый рабочий день. Меня посадили в маленькую кабинку с окошком, началось заседание, я стала переводить. Сначала не успевала, но потом приспособилась.
В тот день рассматривались процедурные вопросы, которые не требовали от переводчика особых талантов. Мне показалось, что работа очень легкая. С трибуны вещают: "Саламатсызбы". Ага, поздоровались. "Ишибизди баштайлы" — начинаем работу… Люди, которые оценивали мои навыки, сидели молча. Сложно было понять, нравится им или нет. Тогда я решила войти в образ — полностью передавать интонации и манеру речи говорящего. Меня взяли.
— Наверное, за 23 года вы всех депутатов изучили?
— Конечно! Волей-неволей осваиваешь жесты, мимику, интонации. Иначе смысл сказанного до людей не дойдет. Вот стучит парламентарий по столу — и ты стучишь. Он резко встает — и ты вслед за ним… Надо уметь определять лексикон каждого, понимать, чисто ли он говорит по-кыргызски. Некоторые по полгода боятся подходить к микрофонам…
— Кубанычбек Идинов и Дооронбек Садырбаев — настоящие острословы, ни одна их речь не обходилась без пословиц. Последний к тому же был артистом. Он часто был в плену эмоций, даже мог расплакаться. Покойный Дооронбек Садырбаев всегда заранее готовил речь и давал текст на двух языках. Говорил так, чтобы понимали все. Больше такого законодателя в Жогорку Кенеше не было.
— Что вы делали, когда депутаты ругались друг с другом?
— Иногда в парламенте звучит даже нецензурная брань. Нередко шутки переходят границы, а зал взрывается смехом. Сначала я старалась придерживаться культуры речи, но однажды депутат Алевтина Проненко возмутилась: "Разве можно так переводить?! Я не понимаю, почему зал смеется". После этого я стала переводить все.
— Какое заседание запомнилось вам сильнее всего?
— То, которое было после аксыйских событий. Наши депутаты Асель Мамбеталиева и Алевтина Проненко съездили на место, а потом расплакались прямо во время выступления. Я тоже не могла сдержать слез…
Никогда не забуду, как после революции 2005 года у депутатов старого и нового созывов случилась заминка из-за кресел. Час ночи, растерянные люди стоят в разгромленном зале, а я стараюсь делать свою работу.
— Кого из депутатов нынешнего созыва труднее всего переводить?
— Рыскельди Момбекова. Он говорит очень быстро и красноречиво, поэтому успевать за ним непросто. Его речь чем-то напоминает выступление акына-импровизатора.
Главный кошмар для переводчика — когда парламентарии используют фразы, характерные для жителей определенного региона. Как-то со мной случился казус. Один спикер сказал: "Урматтуу депутаттар, мен өзүмдүн округумдан бирөөнүн катынын алып келдим". Я не поняла: неужели он привез из своего округа жену? Замялась… Оказывается, он имел в виду "кат" — письмо. Уже дома я стала разбираться в особенностях языка и поняла, что в Баткенской области суффиксы используют не так, как везде.
— Какие условия работы в парламенте?
— Если честно, очень плохие, но руководство не обращает на это внимания. Переводчики сидят в кабинете, где не хватает воздуха, куда не попадают солнечные лучи. Заходят в восемь утра, а выходят в шесть вечера. Я много раз поднимала этот вопрос, но пока все по-прежнему.
Сейчас в Кыргызстане появилось много непрофессиональных переводчиков. Они не знают язык на должном уровне, и то, как они работают, — просто демонстрация неуважения к окружающим. Кыргызский язык разрушается, и меня это возмущает.
— Недавно вы сменили место работы…
За неточный перевод с кыргызского языка некоторых слов в интервью с Джумагуль Карагуловой, опубликованном ранее (сейчас текст заменен), редакция приносит извинения ей и депутатам Жогорку Кенеша, о которых шла речь в материале.
