БИШКЕК, 4 мар — Sputnik. В конце февраля Жылдыз Мамбеталиева была назначена министром юстиции Кыргызстана. С работой ведомства она знакома не понаслышке, поскольку на протяжении последних лет занимала должность заместителя министра. О ее приоритетах в работе на новой должности читайте в интервью Sputnik.
— Жылдыз Жээнбаевна, расскажите о ваших приоритетах в работе. Какие первостепенные задачи необходимы в работе министерства?
— Я шесть лет работала заместителем министра, и приоритеты в работе у нас были и ранее. Мы их будем усиливать. С прошлого года перед всеми членами правительства поставлена задача планировать свою деятельность. То есть результатом работы стали планы, действия и обязательства от руководителей госведомств на 2014-2015 годы.
В принципе приоритеты министерства неотделимы от тех задач, которые стоят перед кабмином. Есть ведомства, которые не вычеркнешь из структуры правительства, у них довольно понятные задачи, это Министерство финансов, Министерство обороны, Министерство внутренних дел, Министерство иностранных дел и Министерство юстиции. Исторически сложилось, что у этих ведомств есть конкретные направления своей деятельности. У нас это единая правовая политика в государстве. Те задачи, которые ставятся парламентом перед нами, касаются законопроектной деятельности, инвентаризации законодательства, соответствия законов Конституции и так далее. И вот в этом направлении мы в принципе и движемся.
А приоритетно для нас в этом плане на сегодня создание диалоговой площадки. Мы бы хотели, чтобы была такая дискуссионная площадка, где могли бы обсуждаться все проекты законов, которые инициируются депутатами, правительством и народом. Цели площадки — исключение противоречий в законах, прохождение общественных обсуждений для заинтересованных лиц, как для госорганов, так и для населения, предпринимателей и бизнесменов. Есть законопроекты, которые затрагивают интересы отдельных групп лиц, и мы хотим, чтобы они имели возможность обсуждать проекты в каком-то едином формате.
— У вас молодой коллектив. Как это сказывается на работе? Известно, что ваше ведомство является кузницей кадров для парламента и правительства. Как вы оцениваете профессиональный потенциал вашей команды и какие шаги по развитию юридической школы вы предпринимаете?
— Да, на самом деле у нас молодой коллектив, и это, с одной стороны, плюс, но с другой — минус. Все-таки на воспитание одного специалиста, его обучение уходит от полгода до года. Печально, когда наиболее перспективные и способные уходят работать в другие ведомства или в частные структуры. Нам в таких случаях очень обидно. В то же время это для кого-то дальнейший рост, для кого-то возможность больше зарабатывать, и мы рады, что являемся такой кузницей.
Не надо забывать, что кадры не только уходят, но и возвращаются, пройдя определенные ступени развития. Они потом уже приходят в качестве руководителей. Например, у нас есть те, кто уходил специалистом в парламент, а приходил уже на должность начальника управления. Нынешний исполняющий обязанности статс-секретаря в свое время у нас тоже проходил по конкурсу и работал. Затем ушел заместителем начальника управления в аппарат и вернулся опять. В общем, есть такое позитивное движение.
— Насколько на сегодня приведены в соответствие с законодательной базой стран — участниц ЕАЭС наши НПА? Что еще необходимо сделать до вступления республики в эту организацию?
— В целях реализации Дорожной карты по присоединению страны к ЕАЭС в декабре прошлого года распоряжением правительства был утвержден соответствующий план мероприятий. Указанным планом предусмотрены мероприятия, в том числе предусматривающие анализ законодательства государства на предмет соответствия законодательной базе государств — членов ЕАЭС. При этом в данную работу привлечены все госорганы в рамках соответствующей компетенции. Ход реализации указанного плана сводится Министерством экономики, по итогам которого информируется аппарат кабмина.
Необходимо отметить, что Минэкономики в силу своих функциональных задач является ответственным органом по вопросам вступления в ЕАЭС. В свою очередь Министерство юстиции в рамках своей компетенции оказывает всяческую поддержку данному процессу. В частности, проводится экспертиза разрабатываемых проектов нормативных правовых актов, а также при необходимости участие в их разработке.
— Как сказывается на качестве законодательного процесса спонтанная законодательная инициатива депутатов? Например, закон о заведомо ложном доносе, который впоследствии был отменен Конституционной палатой в отношении СМИ. Говорит ли этот пример о том, что у Минюста слабый потенциал в проведении обязательных экспертиз законопроектов?
— Я бы не сказала так. Инициатива разработки законопроектов принадлежит не только кабинету министров. Проекты законов, инициированные правительством, проходят обязательную экспертизу в Минюсте и еще несколько видов экспертиз. В основном все заключения ведомства принимаются к сведению.
Однако у нас есть и другие субъекты, которые владеют правом инициативы, в частности депутаты. Проведение правовой экспертизы их инициатив необязательно в Министерстве юстиции. Но даже если эта экспертиза была проведена ранее, и мы со своей стороны высказывали какие-то замечания и предложения, то они необязательны для инициаторов проекта этого документа.
К примеру, последний нашумевший закон — это запрет гей-пропаганды. Мы давали свое заключение о том, что это нарушает права отдельных групп и повлечет определенные последствия. Но тем не менее мы не были услышаны. Инициаторы приняли к сведению. Но это не стало препятствием для принятия данного закона, поскольку это право парламента, их основная функция. Если большинством голосов прошел закон, то что мы сможем сделать?
Кстати, в январе был универсальный периодический отчет Кыргызстана за четыре года по правам человека, в связи с чем мы ездили отчитываться перед ООН. Как раз на фоне обсуждений этих законопроектов немного получился негатив, который повлиял на их оценку по защите прав человека в КР. В составе нашей делегации были нардепы Наталья Никитенко и Эристина Кочкарова, которые объяснили ситуацию. Они пояснили, что это право депутата, парламент решает, принимать закон или нет. В ООН, если честно, не поняли этой инициативы. Мы не можем отобрать право принятия закона у ЖК. Поэтому, какой бы закон ни был принят, мы должны ему следовать.
— Кем были инициированы поправки в законы, касающиеся СМИ? В чем были их главные цели и почему проект был отозван?
— Проект этого закона был разработан министерством в целях реализации плана мероприятий по обеспечению информационной безопасности. Он был утвержден еще летом прошлого года премьер-министром, и Минюсту было поручено разработать проект закона. Там было несколько целей, в том числе устранение противоречий в законе о СМИ. Сам документ уже очень старый и давно нуждается в пересмотре, откровенно говоря. Но предполагалось, что изменения будут вноситься точечно, для того чтобы обеспечить информационную безопасность.
Когда мы вынесли его на общественное обсуждение, было очень много критики. Тогда мы почувствовали, что законопроект очень сырой в некоторых частях, и отправили на доработку, учитывая, что Министерство юстиции — такой орган, у которого любая бумага должна быть безупречна с юридической точки зрения.
— И в какие сроки примерно законопроект будет вновь вынесен на общественное обсуждение?
— Сейчас трудно сказать. Нам нужно учесть все мнения, полученные по результатам обсуждения, потом их проанализировать.
— Вы сдали свои биометрические данные. Не боитесь ли вы, что они могут быть использованы в преступных целях?
— Я сдала биометрические данные в самом начале кампании — в сентябре или октябре. Я не испытывала при этом никакой тревоги. Наверное, идет недопонимание в народе. Но, как говорится, закон есть закон, и ничего нет превыше. Если мы законом обязали граждан сдавать биометрические данные, то это должно быть реализовано.
— На чем основана ваша уверенность? Знаете ли вы, насколько хорошо данные охраняются?
— Я сама несколько раз выезжала за границу, сдавала биометрические данные в немецком и швейцарском посольствах, где нужно было сдать те же отпечатки пальцев, подпись, фото, что требуется у нас по закону. Почему-то граждане, выезжая в ту же Америку, сдают биометрические данные, и у них нет опасений. А когда это касается интересов государства, безопасности, проведения честных выборов, появляются какие-то сомнения.
Не нужно бояться сдавать биометрические данные, нельзя стоять на месте, когда все идут вперед. Биометрические паспорта внедрены в других странах, и если мы не внедрим, то останемся позади поезда. По сравнению с Узбекистаном у нас государство более демократично, однако почему-то в вопросе биометрии мы тормозим, честно говоря. РУз внедрила практику два года назад. Мы отстаем от других стран в этом вопросе, и это очень печально.
— Может, со стороны правительства идет неполная работа по информированию граждан?
— Я думаю, что есть некоторое противостояние, которое нагнетает группа лиц, не заинтересованная в том, чтобы этот процесс шел. Информирование населения достаточное.
Но вы знаете, идет информационная волна. Это когда кто-то кому-то информацию дал, и достаточно одного клича, чтобы люди повернулись в эту сторону. Скорее, идет информационная борьба. А так, Государственная регистрационная служба проводит широкомасштабную кампанию.
