Шайыр эже приехала в больницу после анонимного звонка. В палате лежал молодой человек, все его тело было сине-красного цвета, а лицо практически невозможно было разглядеть. "Это не мой сын", — промелькнуло в голове женщины. Через несколько минут врач принес брюки и кофту, которые Турсун купил накануне…
— Как вы узнали, что с сыном случилась беда?
— Он сваривал навес и пошел куда-то за трубой. Мы с невесткой прождали его всю ночь, а утром позвонил какой-то мужчина и сказал, что Турсун в реанимации. Когда я увидела его, не могла поверить, что это мой сын. Потом доктор показал одежду, которая на нем была… Турсуна нашли в мусорном баке: одна женщина выбрасывала золу и услышала стоны. Его избили до полусмерти из-за телефона!
Сын впал в кому, доктора говорили, что он протянет максимум неделю. Но Турсун прожил еще 10 лет.
— Расскажите о судебном процессе по делу об избиении вашего сына.
— Так получилось, что под следствием были одни люди, а под суд пошли другие, которые взяли вину на себя. Состоялось 24 судебных заседания, после одного из них меня побили. Мать одного обвиняемого требовала, чтобы я "прекратила процесс". "Твой ребенок с тобой, а мой страдает!" — кричала она и ударила меня по голове.
Судья спросил, какого наказания я хочу для обвиняемых. Я ответила, что выбор наказания — обязанность служителей Фемиды. Только попросила защитить меня от угроз со стороны родственников подсудимых.
— Сколько времени Турсун находился в коме?
— Восемь месяцев. Это время было самым счастливым, потому что он не испытывал боли. Когда Турсун пришел в себя, он стал питаться через зонд и дышать горлом. Его жена этого не видела… не дождалась. Через полгода после случившегося она с двумя детьми ушла к своим родителям.
А через два месяца после того, как сын очнулся, мой муж умер от сердечного приступа. Он души не чаял во внуках, любил обучать старшего забиванию гвоздей. Когда муж скончался, у него в кармане была дощечка с этими забитыми гвоздями… Мне кажется, если бы внуки остались с нами, он прожил бы дольше.
— Как невестка объяснила свой уход?
— Никак. Я не держу на нее зла, единственная ошибка была в том, что она не сказала, что устала. И на похороны не пришла: не смогла или не захотела — не знаю.
После смерти мужа стало очень тяжело. Я продала все, что было можно: золото, хрусталь, скот. На одну операцию Турсуна денег не хватало, я сидела в нашей аптеке и плакала от бессилия. Туда зашел мужчина из александровской мечети и спросил, что случилось. Я все ему рассказала, и буквально через два часа он принес 45 тысяч сомов, которые требовались на операцию.
— Вы говорили, что сын умолял позволить ему убить себя…
— Он постоянно испытывал адскую боль: морфина давали мало, приходилось экономить. Мой мальчик выл, когда менялась погода, — все его тело "ломало". Он не мог ходить, у него двигались лишь одна рука и два пальца на второй. Иногда Турсун кричал так громко, что я просто не могла находиться дома. Выбегала на улицу и плакала… Потом, когда у него не оставалось сил на крик, я возвращалась и вытирала слезы с его щек.
Это ужасно, когда твой ребенок просит дать ему возможность покончить с собой! Знаете, я была на грани и даже приготовила все для того, чтобы мы могли уйти из жизни, — сначала я, потом он… Но мы этого не сделали.
— Расскажите про первую встречу Турсуна с детьми.
— Он наверняка ждал их, но мы никогда об этом не говорили. Я даже не сказала ему о смерти отца — соврала, что у того случился инсульт и за ним ухаживают родственники.
Спустя восемь лет после трагедии позвонила знакомая — сообщила, что внуки Самат и Анара ищут меня. Уже через несколько часов они бежали мне навстречу и кричали "Бабушка! Бабушка!". Турсун, увидев ребят, сказал, что этого не его дети и что у него вообще нет детей. Потом Самат обнял отца, и все всё поняли.
Дети гостили у нас 10 дней, все это время сын старался держаться: сначала делал вид, что ему лучше, а потом казалось, что он сам в это поверил. Когда внуки уехали, Турсун неделю спрашивал, где они, а еще через неделю его состояние ухудшилось…
— Люди, покалечившие Турсуна, пытались выйти на связь с вами?
— Нет, никто не поинтересовался, что стало с моим сыном. Я очень хочу, чтобы виновные прочитали этот текст и поняли, что они натворили. Раньше люди дрались по принципу "лежачего не бьют", потом — до первой крови, а сейчас, мне кажется, жертву избивают до тех пор, пока не устанут.
Однажды я стала свидетелем того, как четверо молодых людей на остановке избивали человека. Выбежала из автобуса, бросила сумку с деньгами и морфином, закрыла голову лежащего на земле парня и закричала этим извергам, чтобы они убирались прочь. Мне стало так страшно, ведь они могли покалечить мальчишку так же, как другие покалечили Турсуна.
— О чем ваш сын говорил перед смертью?
— Около полуночи он начал спрашивать, почему в комнате темно, хотя свет был включен. Я соврала, что лампочка перегорела. Потом Турсун попросил взять его за руку, сказал, что ему страшно, повторил эту фразу… и все.
В последний месяц жизни он практически не чувствовал боли — я сделала его наркоманом. Близкий человек принес мне целый пакет опиума….
— Когда вы узнали, что больны раком?
Когда мне стало легче, я захотела помогать людям. Познакомилась с Гульмирой Абдыразаковой — она тоже перенесла онкозаболевание. Знаете, впервые за многие годы я почувствовала спокойствие. Сейчас мы с другими женщинами шьем сумки и продаем их. Все вырученные средства идут на химиотерапию больным.
Я борюсь с раком уже три года и призываю всех помнить, что его можно победить. Вам есть ради чего жить и за что бороться! Я прошла через многое, и если кому-нибудь понадобиться моя помощь или совет, просто скажите…
Обязательно почитайте репортаж о цехе, где трудятся женщины, страдающие онкологическими заболеваниями. Они шьют на продажу экологичные сумки.