Состоявшийся в Бишкеке ежегодный конгресс "Гидроэнергетика: Центральная Азия и Каспий", несмотря на свою рутинность, выдался богатым на громкие заявления. К примеру, в ответ на вопрос, почему инвесторы не идут в гидроэнергетику Кыргызстана, советник главы Национального энергохолдинга Чоробай Акунов выдал афоризм "Здравствуй — до свидания". Когда инвесторы узнают, что они обязаны продавать населению электроэнергию по социальному тарифу 77 тыйынов за киловатт-час (1,1 цента по текущему курсу сома к доллару; для сравнения: в Турции — 13 центов), у них тут же исчезает желание инвестировать. Дело в том, что инвесторам пришлось бы торговать электроэнергией себе в убыток. Об этом свидетельствуют данные другого представителя Нацэнергохолдинга Кубаныча Бекова: себестоимость одного киловатта составляет 169 тыйынов.
Правда, пыл гидроэнергетиков несколько охладил заместитель генерального директора ОАО "Электрические станции" Талайбек Бектенов. По его мнению, у Кыргызстана нет особых возможностей для экспорта, поскольку прирост потребления электроэнергии в республике съедает экспортную квоту и даже требует ввода новых мощностей. За последние восемь лет потребление выросло на 3-3,5 миллиарда киловатт-часов. Полтора процента роста потребления требует ввода 75 мегаватт новых мощностей к 2023 году, а пятипроцентный рост потребления — уже 276 мегаватт.
Планов громадье?
В планах, конечно, все хорошо. У Кыргызстана есть проекты строительства Камбар-Атинской ГЭС-1 и трех каскадов общей стоимостью 9,6 миллиарда долларов (не считая Верхне-Нарынского каскада, у которого особая история). Читать про эти планы всегда интересно, поскольку о них пишут так, будто республика легко вынет из кармана эти почти 10 миллиардов долларов. Но не вынет, потому что таких средств у нее нет. Только внешний государственный долг составлял в середине прошлого года 3,76 миллиарда долларов (из которых 1,7 миллиарда — долг перед Экспортно-импортным банком Китая), и это показатель того, что крупные гидропроекты КР не по карману.
Но это только на первый взгляд.
Печальный опыт соседнего Таджикистана
Да, есть страны, с гористым рельефом и множеством рек с крутым профилем, в которых традиционно хорошо развита гидроэнергетика, в том числе малая. В Швейцарии, по данным Schweizerischer Wasserwirtschaftsverband, насчитывается 1 365 ГЭС, в том числе 1 177 гидроэлектростанций мощностью менее 10 мегаватт. Правда, производят они суммарно 3,7 миллиарда киловатт-часов электроэнергии, или 10,3 процента общей генерации ГЭС страны.
В Норвегии, где подавляющая часть потребностей и экспорта электроэнергии покрывается гидрогенерацией, насчитывается 1 166 ГЭС, из них 410 малых, которые суммарно дают 3,2 миллиарда киловатт-часов в год. Малая гидроэнергетика в Норвегии новая, 350 станций ввели в строй после 2003 года, а финансирования еще ожидают около 400 проектов.
Казалось бы, чего проще? Взять норвежский опыт и применить, скажем, в горном Таджикистане. Тем более что норвежская сторона согласилась помочь, и даже существовал Таджико-Норвежский центр развития малой гидроэнергетики. За годы независимости в РТ построили около 300 малых ГЭС, и в 2013-м их числилось 305 суммарной мощностью 25,5 мегаватта. Были еще проекты 243 малых ГЭС суммарной мощностью 23,3 мегаватта.
Это феноменальный провал программы развития малой гидроэнергетики, на которую возлагались большие надежды. И к этому стоит внимательно присмотреться, чтобы не делать похожих ошибок. Можно ведь полагать, что в Кыргызстане в преддверии создания единого рынка электроэнергии ЕАЭС начнется горячка строительства малых ГЭС. Местные энергетики давно к ним присматриваются. Сейчас в стране работают только 16 малых ГЭС суммарной мощностью 46,7 мегаватта (в 2017 году они выработали 229 мегаватт-часов), а имеется возможность строительства еще 100.
Почему в Норвегии они работают, а в Таджикистане нет?
Но в чем причины неудачи проекта малых ГЭС в Таджикистане? Самая главная причина в том, что таджикские малые ГЭС строились без детального исследования гидрорежима рек, расчета дебета воды и подбора оборудования. Судя по всему, за основу проектов брались еще советские данные о гидрорежиме рек, тогда как за прошедшие 30 лет климатические условия в регионе изменились и сток рек заметно сократился. Без гидрологии и изучения стока рек, без построения годового графика расхода воды нормальную ГЭС не построить; без реальных данных объект запросто может "обсохнуть".
В России при строительстве малых ГЭС (по данным "РусГидро" за 2018 год, работает 91 малая ГЭС, часть из них построена недавно), конечно, заказывают проекты в крупных специализированных институтах и строят на водных объектах с гарантированным приходом–расходом воды.
Есть еще интересные особенности норвежской малой гидроэнергетики. Во-первых, малые ГЭС чаще строятся не для местных нужд, а для продажи электроэнергии как на внутреннем, так и на европейском энергорынке. Тарифы на электроэнергию привлекательны для инвесторов. Во-вторых, у небольших рек есть собственники, обычно это землевладельцы, по земле которых протекает река. Не такая уж редкость, что отдельная река целиком принадлежит одному человеку. Инвестор договаривается с собственником о строительстве малой ГЭС, причем контракт, заключаемый обычно на срок от 10 до 40 лет, предусматривает выплату доли от прибыли. После истечения срока контракта землевладелец может выкупить ГЭС в свою собственность.
Таким образом, опыт стран, в которых малая гидроэнергетика получила широкое развитие, говорит, что для успеха предприятия требуются "всего" три компонента: грамотное гидрологическое изучение рек (что предусматривает выделение финансирования), право собственности на реку и прилегающие к ней участки земли, ну и свободный рынок электроэнергии с рыночными тарифами.