Саммит по-итальянски — что ищет Рим в Центральной Азии

Центральная Азия постепенно стала одним из важных направлений внешней политики как всего Европейского союза, так и отдельных государств-членов. Уже три года подряд высокие экономические и политические функционеры ЕС попеременно соревнуются в дипломатических реверансах в отношении центральноазиатских республик, организуя многосторонние саммиты и двусторонние встречи на разных уровнях. Политические, общественные и экспертные круги ЦА еще не успели до конца осмыслить итоги апрельского саммита "Европейский союз — Центральная Азия", прошедшего в Самарканде, как настало время анализировать итоги первого саммита "Италия + Центральная Азия".

Кто бы мог представить каких-то 5-10 лет назад, что ЕС будет столь страстно желать активизации отношений с ЦА — регионом, который прежде рассматривался только в качестве источника угроз международной безопасности в связи с близостью Афганистана и как ресурсная база углеводородов в неопределенном будущем. Развязанный коллективным Западом военный конфликт на Украине, который продолжается явно не так, как рассчитывали европейцы, заставил их о многом задуматься — в частности, на что Европе жить дальше жить, особенно в условиях абсолютной враждебности к России.

Центральная Азия для Евросоюза — один из наиболее вероятных и относительно доступных источников природных, энергетических и, что немаловажно, человеческих ресурсов, потребность в которых будет возрастать с каждым годом. Брюссель, Берлин и Лондон сегодня присматриваются к возможностям ЦА более пристально, чем прежде, поскольку присутствие в регионе дает им возможность вести планомерную политику разрыва исторических и современных связей между Центральной Азией и Россией, а также существующих форм взаимодействия с Китаем.

Европейские дипломаты давно и открыто призывают центральноазиатские страны "вырваться из-под влияния" РФ и КНР, а в некоторых случаях предлагают даже помочь. Делают они это неспроста: сотрудничество ЦА с Россией и Китаем мешает европейцам заниматься излюбленным делом — обеспечением себе особых условий деятельности и доступа к ресурсам. Об этом помнят Африка, Южная и Восточная Азия, арабский Восток…

Прагматичная внешняя политика государств Центральной Азии, конечно, такого отношения не допустит. То, что сегодня регион находится в фокусе пристального внимания стран ЕС, является для него дополнительной возможностью развития, но также содержит определенные риски в сфере отношений с основными партнерами и союзниками. Впрочем, то что республики ЦА умеют выстраивать приоритеты не подвергается сомнению: за все время беспрецедентного давления и массированного "дипломатического десанта" Евросоюза ни одна страна региона не присоединилась к антироссийским санкциям.

Между тем очевидно, что Италия в Центральной Азии не просто так. Пока не ясно, есть ли в ее политике собственные интересы, отличные от интересов ЕС. А если их нет, можем ли мы рассматривать саммит "Италия + ЦА" просто как продолжение саммита "ЕС + ЦА"?

Приоритеты внешней политики Италии в Центральной Азии определялись особыми экономическими интересами прежде всего в Казахстане и Туркменистане (нефтегазовый, энергетический сектор), а с 2017 года эти интересы дополнились присутствием и ростом инвестиций в Узбекистане. К примеру, Италия стала для Казахстана третьим торгово-экономическим партнером после России и Китая с объемом взаимного товарооборота в 20 миллиардов долларов. Товарооборот с Туркменистаном и Узбекистаном значительно отстает, но, возможно, это временно. Так, по итогам визита в РУз итальянского премьер-министра Джорджи Мелони подписаны порядка 10 соглашений на сумму более 3 миллиардов евро.

Объективности ради отметим, что Рим реализует собственную политику в регионе с 2019 года, когда состоялась первая конференция "Италия + Центральная Азия" под лозунгом укрепления "взаимопонимания, сотрудничества и партнерства". В 2021-м и 2024 годах страны проводили различные встречи на министерском и экспертном уровнях, в том числе по вопросам строительства новых транспортных коридоров, инициативы ЕС "Глобальные ворота" (Global Gateway) и модернизации портовой инфраструктуры на Каспии.

Таким образом, конечно, интересы итальянских компаний в энергетическом секторе Казахстана и Туркменистана всегда были частью собственной политики Рима. Однако по мере перехода Европы к конфронтации с Россией итальянский опыт должен был быть задействован в общей центральноазиатской стратегии ЕС с активизацией инициатив уже в отношении Кыргызстана и Таджикистана. В целом складывается впечатление, что Италия пытается выходить за рамки энергетических проектов, расширяя перечень сфер сотрудничества со странами ЦА.

При этом очевидно, что в остальном Италия — неотъемлемая часть внешнеполитической линии Евросоюза, которая заверяет Украину в своей "непоколебимой поддержке", приветствует санкции и ограничения в отношении России. Сама Мелони активно участвует в дипломатических усилиях Запада по обсуждению российско-украинских переговоров, заявляя о доступности для этого Ватикана и папы римского. Примечательно, что на прошедшем в Астане саммите не звучали заявления о непростой политической ситуации в мире и, в частности, на Украине. Даже в совместной декларации записана максимально нейтральная формулировка о "поддержке достижения справедливого и прочного мира во всех конфликтах". Это в очередной раз указывает на нежелание государств ЦА политизировать вопросы торгово-экономического и иного сотрудничества. Хотя саммит проходил под названием "Общие горизонты. Диалог Центральной Азии и Италии во имя глобальной стабильности".

Президент КР Садыр Жапаров, выступая на саммите, говорил исключительно об экономических, инвестиционных и иных вопросах взаимодействия. В частности, он отметил, что Кыргызстан готов к сотрудничеству с Италией "в вопросах модернизации логистических цепочек, внедрения цифровых решений и создания эффективных маршрутов доставки". Жапаров отметил важность развития возобновляемой энергетики в стране, включая крупные проекты в сфере гидро- и гелиоэнергетики, и выразил заинтересованность в привлечении итальянского опыта и технологий для реализации "зеленых" проектов. Главы других государств также говорили преимущественно о проектах в области комплексного развития региона.

Итоги саммита во многом можно рассматривать как продолжение общей стратегической линии Евросоюза по активизации сотрудничества с государствами Центральной Азии. Договоренности в сферах энергетики, инвестиций, транспорта, коммуникаций, редкоземельных ресурсов, "зеленой" энергетики, образовательного и культурного обмена входят в общий пакет инвестиционных и торгово-экономических проектов ЕС со странами региона, не привнося ничего нового. Италия довольно громко заявила о реализации активной региональной политики, но очевидно, что ее потенциала совсем недостаточно для серьезных преобразований в ЦА.

Даже Евросоюз с его планами инвестирования 12 миллиардов евро по результатам апрельского саммита вряд ли приблизится к возможностям проектов, внедряемых в рамках ЕАЭС и китайской инициативы "Один пояс — один путь". Скорее всего, Рим будет сконцентрирован на проектах разработки углеводородных и редкоземельных ресурсов, а красивое название "Италия + Центральная Азия" — просто фон для региональных амбиций, которых в принципе быть не может. Для республик ЦА ничего не изменится — европейцы приходят и уходят, а их обещания так и остаются обещаниями.