Президент КР Садыр Жапаров, подписав закон о некоммерческих организациях, поставил точку в вопросе их работы в Кыргызстане. Таким образом, период вольготной деятельности финансируемых из-за рубежа НКО заканчивается. Кыргызстан присоединился к странам-соседям, которые тщательнее регулируют работу неправительственного сектора.
Теперь, по мнению иностранных кураторов, в регионе не осталось "островка демократии", а по факту — "руки Запада" в виде НПО. Этим-то и объясняется "глубокая обеспокоенность ситуацией" со стороны Госдепартамента США, а также различных комиссий и комитетов Евросоюза. Отныне некоммерческие организации обязаны декларировать тот факт, что не только представляют, но и наверняка реализуют в Кыргызстане интересы других государств.
В свое время первый президент КР Аскар Акаев, будучи интеллектуалом и ученым, предпочитал не замечать диких процессов приватизации и разграбления промышленного потенциала страны, но с гордостью говорил о реформах по "демократизации власти и либерализации экономики". Он особенно радовался тому, что Кыргызстан называли "островком демократии в Центральной Азии". Нельзя не вспомнить что демократические достижения стали возможны в том числе благодаря НПО, для которых был создан максимально благоприятный режим деятельности.
Тогда некоммерческий сектор представлял собой могущественную силу. Руководители организаций надменно восседали на многочисленных конференциях, поучая собравшихся и рассказывая о высоких демократических стандартах западного общества, правах человека и других нормах и правилах, которых так не хватает нашему неразвитому обществу, "измученному советским бытом и сознанием". Символично, что эти же прозападные НПО "помогли" Акаеву лишиться поста главы государства, а следующим президентам дали основания хорошенько подумать о том, кто, как и с какой целью работает на территории республики.
В действительности ни одно нормальное государство не позволит находиться и работать на своей территории тем, кто скрытно, без необходимого публичного уведомления реализует интересы других стран либо представителей зарубежных организаций. Кыргызстан, как и другие страны, имеет право защищать свои интересы, безопасность информационного, общественно-политического и культурного пространства. А безопасность в сфере НКО строится прежде всего на принципах открытости и доступности для общества всей информации об этих организациях.
Что не так с "иностранным представителем"?
Напомню, что дискуссии о включении в закон об НКО/НПО понятия "иностранный представитель" велись с переменным успехом почти 10 лет. Причем каждый раз внимание властей к неправительственному сектору и его деятельности вызывало бурную реакцию членов гражданского общества и особенно их зарубежных спонсоров.
Следует отметить, что в данном случае вопрос не сильно затрагивал те НПО, которые работают в сферах науки, культуры, здравоохранения, социальной поддержки граждан, защиты материнства и детства, спорта, экологии, а также иной благотворительной деятельности, хотя даже к ним могут найтись интересные вопросы (не имеющие, впрочем, явной политической подоплеки). На самом деле проблема, которую будет регулировать обновленный закон, совершенно иного характера: ряд НКО активно пытаются влиять на принятие внутриполитических и нередко внешнеполитических решений. При этом многие "энпэошники" искренне считают такое вмешательство не просто нормой, а своей прямой обязанностью. По их словам, таким образом реализуется "конституционное право гражданского общества оказывать влияние на принятие решений". Но о том, что данное право открыто "продавливается" из-за рубежа, НПО предпочитают умалчивать. Им просто невыгодно официально декларировать, что они представляют интересы других стран и на самом деле их мало беспокоят проблемы кыргызстанцев.
Возникает резонный вопрос: нужны ли нам НПО, которые занимаются политикой, за зарубежные деньги "беспокоятся" о наших правах и подсказывают правительству, что делать? Красноречивый ответ на этот вопрос таит в себе феномен "цветных революций" в Грузии, Кыргызстане и на Украине. Причем последствия "евромайдана" 2014 года, в котором открыто участвовали иностранные организации и официальные лица западных государств, как раз и привели Украину к нынешнему расколу и военному конфликту.
К слову, деятельность НКО в Кыргызстане теперь вовсе не запрещена. Все "скандальные" поправки сводятся лишь к предупреждению общества и носят уведомительный характер. Сведения о том, что некоммерческая организация является иностранным представителем, прежде всего повышают осведомленность социума и улучшают его доступ к информации. Не этого ли гражданские активисты всегда требовали от властей?
Тем не менее Госдепартамент США распространил весьма загадочное заявление о том, что "беспрепятственная работа иностранных НПО необходима для более демократической и инклюзивной Кыргызской Республики". Уточнений не последовало, но понятно, что даже в официальных заявлениях Вашингтон использует формулировки, которые вызывают больше вопросов, чем ответов. В частности, термин "инклюзивность" в его общем понимании означает включение кого-либо или чего-либо в какой-то общественный (политический, социальный и т.д.) процесс. Понятно, что, с точки зрения Соединенных Штатов, Кыргызстан недостаточно демократичен и инклюзивен, но ведь препятствий для работы иностранных НКО в стране нет от слова "совсем", а кого и куда нужно "включать" по мнению заокеанских друзей, совершенно не ясно. С каждым годом "прогрессивный язык" американских политиков и дипломатов становится все непонятнее.
О политической культуре
Развитое гражданское общество — это то, к чему стремится любое государство. Однако данное стремление возникает не только из-за желания считаться демократическим, но и из расчета на формирование устойчивых связей и диалога между обществом и государством. Может ли количество НПО свидетельствовать о развитости гражданского общества? В случае с Кыргызстаном, скорее всего, нет. Хотя в стране 8-12 тысяч некоммерческих организаций (по некоторым данным, до 30 тысяч), многие из них существуют только на бумаге в ожидании зарубежных грантов, а другие были открыты для получения одноразового финансирования. Такая модель может быть признаком коррупционных схем, о чем и говорил президент Жапаров, объясняя необходимость принятия нового закона об НКО.
Только небольшая часть этих организаций работают длительное время, имея стабильное финансирование, а также получив известность внутри страны и за рубежом. То есть о развитии гражданского общества в КР можно судить лишь по результатам их деятельности. И речь не об отчетах, которые НПО отправляют донорам, а о реальных результатах, которые можно увидеть в повседневной жизни.
Не затрагивая сферы деятельности некоммерческого сектора, могу отметить, что ему далеко до стандартов высокой политической культуры, о которой так много говорят сами "энпэошники". Трудно представить, сколько денег западных налогоплательщиков было потрачено в Кыргызстане на развитие гражданских и политических институтов, выборных технологий, мониторинг политических и общественных процессов, борьбу с коррупцией и подкупом голосов на выборах, многочисленные политические, социальные и прочие исследования… А существенных достижений попросту нет!
Есть ли будущее у НПО?
Сегодня неправительственные и иные организации, получающие зарубежное финансирование, стоят перед выбором — соблюдать закон или закрываться. Статус иностранного представителя меняет лишь их восприятие обществом, а, учитывая плюрализм мнений, социум будет самостоятельно определять эффективность и целесообразность работы той или иной НКО даже без активного вмешательства государства. Такие организации, безусловно, нужны, но власти любой страны вправе рассчитывать, что их деятельность будет иметь безопасный и предсказуемый характер.
В 2022 году в Кыргызстане обсуждалась инициатива Министерства труда, социального обеспечения и миграции встроить НПО в систему исполнения госзаказов в социальной, культурной, образовательной и общественной сферах. Аналогичный опыт есть у России, где действует система выдачи президентских грантов на конкретные проекты, реализуемые этими организациями в сферах укрепления межнационального и межрелигиозного согласия, сохранения исторической памяти, молодежной политики и в других областях, включая развитие институтов гражданского общества.
Очевидно, что НКО с зарубежным финансированием, которые внедряют общественно-политические проекты, постепенно станут "пережитком прошлого", одним из "атрибутов" переходного периода, связанного с развитием постсоветских обществ. Но следует учитывать, что процесс их ухода будет сопряжен с рисками в сфере общественно-политической стабильности. Тем не менее этот уход неизбежен, поскольку общество прекрасно понимает цену демократии, навязанной нам Западом, и цели, которые он преследует. Однако этот процесс будет знаменовать новый этап развития — формирование гражданского общества, основанного на глубоком понимании специфики культурно-исторического, научно-образовательного и политического развития государств Евразии.