Последний месяц и без того конфронтационных российско-американских отношений можно было бы назвать театром абсурда, причем в исполнении вашингтонских актеров. Сначала Байден называет Путина убийцей (в ответ следует пожелание здоровья и отзыв российского посла из Вашингтона), потом нагнетается ситуация вокруг "угрозы российского вторжения на Украину", затем президент США звонит главе РФ и предлагает встретиться в ближайшее время, а на следующий день подписывает указ о новых санкциях против Москвы. После он выходит к прессе и говорит о своем нежелании "запускать очередной цикл вакци... эскалации конфликта с Россией", о том, что у Вашингтона есть заинтересованность в работе с Москвой и вообще он хочет стабильных, предсказуемых отношений, для налаживания которых им с "президентом Клутиным... Путиным" нужно встретиться летом где-нибудь в Европе. Занавес.
Казалось бы, переговоры сейчас и правда нужны Соединенным Штатам больше, чем России, отсюда даже возникло предположение, что своими разнонаправленными действиями Байден сознательно подталкивает Путина к согласию на встречу, "принуждает к саммиту". И, мол, поэтому идти на поводу у американцев ни в коем случае нельзя — надо отказаться и держать паузу.
Американцы действительно не любят, когда им отказывают, в том числе не соглашаются идти на переговоры. Иногда подобная тактика вполне оправданна — так давно уже ведут себя Иран и КНДР. Северная Корея после очередных недружественных действий США (и отсутствия каких-либо мер по ослаблению санкций с их стороны) уже год не идет ни на какие контакты с американцами, и вовсе не из-за карантинных ограничений. Иранцы не раз отказывались от прямых контактов, в том числе на высшем уровне. Это достойная, разумная и, главное, совершенно оправданная линия поведения, но именно для данных стран в контексте их отношений с Соединенными Штатами. В случае с Россией масштаб и контекст другие.
Дело даже не в том, что Путин первый предложил Байдену встретиться, хотя это и было сделано в форме ответа на скандальное интервью и включало в себя предложение провести дебаты в прямом эфире. Путин готов говорить с кем угодно — ничего личного, только интересы страны. А каковы они сейчас у России? Договориться с Америкой о смягчении конфронтации? Найти общий язык по какой-нибудь важной региональной проблеме: Ближний Восток, Афганистан, иранская ядерная сделка, ракетно-ядерная программа КНДР? Обозначить красные линии для американцев на украинском направлении?
Попытаться договорится с американцами о "Северном потоке — 2"? Бесполезно, да и незачем — европейцы вполне успешно справляются (и справятся) с задачей отстаивания собственных интересов.
Украина? Но тут невозможно никакое (даже относительное) согласие, пока в США не поймут, что дразнить Россию атлантизацией Украины — это лучший способ еще быстрее потерять незалежную.
Поговорить с Байденом про Китай? Послушать его рассказы о том, как КНР опасна для России и что Брежнев это понимал (у Байдена, который никогда не встречался с Брежневым, хватит ума рассказать об этом Путину)? Чтобы потом посмеяться вместе с Си Цзиньпином.
Геополитическая стратегия РФ, ее внешнеполитическая игра — вот что делает встречу в верхах желательной. Россия не просто претендует на участие в формировании мировой системы XXI века — она уже активно этим занимается. Причем не играя по американским правилам (как все еще мерещится нашим горе-патриотам, постоянно стонущим о том, что власть не может не то что отстаивать, но даже сформулировать национальные интересы), а выстраивая принципиально новый каркас многополярного мира. Да, мы работаем над этим вместе с Китаем, но наши интересы тут полностью совпадают. Да, мы очень внимательно анализируем действия США и реагируем на них, но как может быть иначе в ситуации, когда именно аккуратная деконструкция мира по-американски является ключевой задачей всех ревизионистских (с американской точки зрения) сил?
Байден прав в том, что Россия вмешивается в американские дела, — вот только не в выборы. Кстати, спорить на эту тему с "вашингтонским болотом" бесполезно: для его обитателей это давно стало важнейшим элементом как внутриполитической, так и внешнеполитической стратегии. Причем, по большому счету, куда более выгодной для нас в глазах мирового общественного мнения, ведь России создают имидж сверхвлиятельной державы, не только теснящей уходящего гегемона на мировой арене, но и подрывающей его изнутри.
Она на правильной стороне истории — то есть выстраивает свою тактику, исходя из стратегически предопределенных тенденций развития мирового баланса сил и всей глобальной архитектуры. По сути, Россия выступает как лидер перемен, как главный направляющий всего процесса демонтажа недостроенной вавилонской башни атлантического миропорядка. И в этой роли есть смысл встречаться хоть с Байденом, хоть с Камалой Харрис, хоть с любым представителем самого сильного в мире, но обреченного "града на холме".
