БИШКЕК, 23 мар — Sputnik. В год празднования 100-летия классика кыргызской поэзии Алыкула Осмонова на вопросы корреспондента Sputnik ответил народный поэт Кыргызстана, лауреат Государственной премии КР Вячеслав Шаповалов.
— Почему вы обратились к творчеству Алыкула? Чем привлек Алыкул Осмонов вас как человека, у которого в литературе свои взгляд и почерк?
— Это все довольно просто: такую поэзию не спрячешь. Я очень внимательно читал его в подлиннике. К сожалению, много я его не переводил, но мне удалось это сделать, когда готовилась легендарная серия "Библиотека поэта", в которой единственным представителем кыргызской поэзии был Алыкул Осмонов.
Замечательный поэт, критик и просветитель Камбаралы Бубулов занимался подготовкой книги Алыкула Осмонова из этой серии, и он привлек меня, тогда еще молодого, к этой работе. К моему удивлению, несколько моих переводов произведений Осмонова вошло в "Библиотеку поэта".
Позднее мой наставник Семен Липкин — гениальный переводчик Манаса — сказал: "Если ты попал в "Библиотеку поэта", ты уже классик. Так что благородное присутствие и свечение Алыкула Осмонова присутствуют в литературной судьбе всех наших поэтов-семидесятников.
Вся моя жизнь прошита шелковой нитью творчества Алыкула.
— А вот что за история со "спасением" Алыкула?
— Когда мы говорим об Алыкуле Осмонове, мы обязательно говорим о внутренней связи кыргызской и русской литературы. Эта нравственная и творческая связь неофициальная, но очень сильная.
Я, может быть, скажу крамольную мысль, и она может не всем понравиться, но русская литература неоднократно спасала кыргызских писателей.
Алыкул был человеком, абсолютно далеким от официальной поэзии. И было видно, что это поэт от Бога. Были, конечно, замечательные поэты — Темиркул Уметалиев, Аалы Токомбаев, Кубанычбек Маликов и многие другие. Но вот Алыкул Осмонов был отдельным и особенным — как Есенин, как Твардовский, как молодой Лермонтов.
Это обстоятельство вызывало ревность у руководителей литературного процесса того времени. Осмонова тогда довольно сильно зажимали, и он так бы и скончался в безвестности, если бы о нем не узнали благодаря его переводам и русским литераторам, заинтересовавшимся его творчеством.
При жизни Алыкула в Кыргызстан приехала большая группа лучших переводчиков-москвичей. Ими была переведена книга Осмонова "Мой дом", которая символизировала современную кыргызскую поэзию и кыргызскую литературу в глазах всей многомиллионной русскоязычной публики. Книгу издали сначала в КР, а затем уже в расширенном и отработанном варианте она вышла в Москве.
Таких фактов в литературе того времени довольно много. Вспомним начало 70-х, когда против засилья фальшивых авторитетов очень резко выступил Чингиз Айтматов. В сущности после публикации его повести "Джамиля" Айтматова могли буквально растоптать, ведь в Кыргызстане произведение получило уничтожающую критику. Но за него заступились Луи Арагон и другие крупнейшие московские критики, которые по достоинству оценили труд Айтматова.
Подобная ситуация была на заре независимости Кыргызстана и с Тологоном Касымбековым. Опять же критики "затюкали" его роман "Сынган кылыч". Однако приехали писатели, которые буквально "спасали" Касымбекова, и мнение Москвы сыграло важную роль.
В этом и есть закономерность связи кыргызской и русской литературы, которые всегда подпитывали друг друга творчески. На сегодня, например, очень важным явлением в мировом литературном процессе является русскоязычная литература Центральной Азии. Тот факт, что у меня выходит уже книга в Соединенных Штатах, а вторая готовится во Франции и Турции, означает, что русским авторам в КР уделяется большое внимание.
Мы являемся продолжателями дела Чингиза Айтматова и апологетами и представителями кыргызской литературы, и я не мыслю себя без Кыргызстана.
— Какова сейчас ситуация в кыргызской литературе?
На сегодня есть интересные хорошие поэты, но почему-то не тот масштаб. Вот сейчас жив Суйунбай Эралиев — последняя крупнейшая звезда великого созвездия кыргызской поэзии, а новых звезд, к сожалению, нет. И поэтому невольно оборачиваешься к Алыкулу, к этому недостижимому, совершенно непостижимому уровню его драгоценного творчества.
Сейчас мы продуцируем в обществе идею Манаса и его культуру. К сожалению, зачастую сегодня это делают полуграмотные молодые люди, которые выучили там несколько тысяч строк и называют себя "манасчи". Но сколько можно спасать культуру, прячась за спину великого эпоса?! Такой уникальный эпос нельзя так просто воспринимать — им надо жить. Драгоценное вино нельзя разбавлять водой. И опыт, и трагическая жизнь Алыкула нам постоянно напоминают, что если уж беречь культуру, то ее нужно не замыкать в себе, не прятать, а дарить миру и при этом беречь.
При недавнем общении с моим творческим "атаке" Суйунбаем Эралиевым он отметил, что свет Алыкула озаряет нашу жизнь. И мы все чаще говорим о том, что в истории кыргызской поэзии Алыкул остается отдельной и яркой полярной звездой. И эта связь от Алыкула протягивается к нам. Он так и говорит: "Алыкул — это отец всех нас".
