Владимир Лепехин, директор Института ЕАЭС
В среду в Душанбе прибыл премьер-министр Узбекистана Абдулла Арипов, одна из задач которого — согласовать с руководством Таджикистана вопросы, которые станут предметом обсуждения президентов двух стран. Видно, что Ташкент придает огромное значение предстоящей встрече лидеров, тем более что Мирзиёев в статусе главы государства посетит Душанбе впервые.
Замечу, что в последний год наблюдается резкий рост региональной активности президентов всех пяти стран Центральной Азии. Тот же Шавкат Мирзиёев за это время встретился с главами Туркменистана (6-7 марта прошлого года), Казахстана (22 марта) и Кыргызстана (5-6 сентября). Причем визиты главы Узбекистана в Ашхабад и Астану состоялись до его посещения России и Китая.
Внешнеполитические приоритеты, как говорится, обозначены, и они говорят о многом. Как видим, президент Узбекистана намерен установить не просто тесные, но продуктивные и откровенно дружеские отношения со странами-соседями. И его намерения, судя по всему, разделяют лидеры других государств региона.
В этом смысле можно говорить о начале принципиально нового этапа в развитии Центральной Азии, когда главной задачей внешней политики каждой из стран ЦА становится реальное партнерство с ближайшими соседями.
Так, в последний год главы стран вновь заговорили о необходимости региональной экономической интеграции и, возможно, оживления Союза центральноазиатских государства (СЦАГ). Активно обсуждается ими также идея создания ассоциации глав регионов стран Центральной Азии. Идут активное подписание договоров о взаимном признании границ и согласование позиций по самому широкому кругу проблем, ключевыми из которых становятся вопросы согласованного развития в ЦА транспортных коммуникаций и энергетики.
Чем можно объяснить начало столь явного движения глав центральноазиатских государств навстречу друг другу? Только ли приходом к власти в Узбекистане и Кыргызстане новых лидеров, заинтересованных в том, чтобы начать отношения с соседями с "чистого листа"?
Полагаю, что главным фактором сближения центральноазиатских государств и начала активной региональной интеграции стало осознание элитами названных стран своих стратегических интересов.
Закончилось то время, когда практически в каждом государстве постсоветского пространства довольно прочные позиции занимали политики первой волны "демократизации" бывших советских республик, понимаемой в основном с националистических позиций. Время популизма и политического эгоизма закончилось. Опыт позитивного взаимодействия большинства стран постсоветского пространства в рамках таких форматов, как СНГ, ОДКБ, ШОС и ЕАЭС, показал, что ключевыми факторами социально-экономического развития новых независимых государств являются партнерство и консолидация, а не поиск виновников собственных неудач за пределами государственных границ и мифотворчество.
К примеру, Узбекистан, который после событий сентября 2001 года в Нью-Йорке в порядке доброй воли предоставил свою территорию для размещения на ней войск США и НАТО, расстался с иллюзиями по поводу партнерства с Западом уже в 2005 году. Это произошло после беспорядков в Андижане, когда Евросоюз и США фактически поддержали организаторов мятежа и в ответ на жесткие действия Ташкента в Ферганской долине ввели санкции против этой страны.
Еще более сложная история отношений с американскими партнерами у Кыргызстана, который пережил две "цветные революции", поддержанные Западом. К счастью, и эта страна постепенно избавилась сначала от иллюзий по поводу перспектив партнерства с Вашингтоном, а затем и от американской военной базы на своей территории.
С моей точки зрения, 2017 год стал переломным моментом для Кыргызстана и региона в целом. Алмазбек Атамбаев обвинил американских военных — и небезосновательно — в стремлении столкнуть народы Кыргызстана и Узбекистана, попросил их на выход, и ничего… госдеп утерся и ретировался.
У Таджикистана, в отличие от ближайших соседей — Узбекистана и Кыргызстана, никогда не было иллюзий относительно того, какая страна является его основным стратегическим партнером. Всю последнюю четверть века таким партнером была Россия, которая обеспечивала охрану границ Таджикистана от проникновения в эту страну наркоторговцев и разного рода квазиисламистских радикалов из Афганистана. Россия всегда поддерживала и продолжает поддерживать республику экономически, в том числе обеспечивая работой сотни тысяч простых таджиков.
Как бы там ни было, укрепление в ЦА позиций китайских транспортных, торговых и иных компаний (в том числе мегапроект КНР "Один пояс — один путь") сформировало мощные основания для трансформации былой окраины Советского Союза в территорию ускоренного экономического развития.
В свою очередь тренд на суверенизацию региона и укрепление в нем трансевразийских связей, заданный усилением военно-политического влияния России в Передней Азии и соответствующим коллективным выдавливанием из региона американских военных, создает условия для превращения Центральной Азии в пространство политической стабильности.
Такой вот новый геополитический контекст сегодня уже вполне понятен лидерам стран региона. Формула эффективного взаимодействия "центральноазиатской пятерки" выработана, главные стратегические партнеры (Россия и Китай) определены, остается только работать.
Как результат экономическое взаимодействие стран Центральной Азии обрастает новыми совместными проектами и конкретными межгосударственными договорами и соглашениями. Регион сосредоточивается и начинает восхождение. Так что визит Шавката Мирзиёева в Душанбе и его встреча с главой Таджикистана Эмомали Рахмоном, вне всякого сомнения, станут еще одной важной вехой во всесторонней интеграции центральноазиатских государств.
