Мама продала меня за бутылку водки и 200 сомов — история бишкекчанки

"Скорая" приезжает в эту семью почти каждый день. У годовалой дочери Ольги Чигериной регулярно открывается кровотечение, остановить которое могут лишь врачи. Но вылечить заболевание, которым страдает ребенок, местные специалисты не в силах.

— Что с вашей девочкой? — спрашиваю я Ольгу, стараясь быть максимально деликатной.

— Однажды через полтора месяца после выписки из роддома я обнаружила Надю в крови. Она побледнела и не дышала… Это было очень страшно, я думала, что она умерла. Вызвала "скорую", и нас отвезли в больницу. Врачи делали все, что в их силах, а спустя три дня дочке поставили диагноз "гемангиома твердого нёба" — опухоль на слизистой оболочке. Воспаленные участки прижгли лазером, но это стало причиной образования кровоточащей болячки.

Врачи велели кормить Надю через шприц. Кровотечения повторялись… Во время очередного обострения доктора просто отказались принять нас, заявили, что ребенок нормально себя чувствует. Помогли только после долгих уговоров.

При первом обследовании опухоль была у дочки лишь на нёбе, а через несколько месяцев "доросла" до окологлоточного пространства. Практически каждый день Надя истекает кровью, а я боюсь, что она умрет. Сутками сижу возле своей девочки, но ничем не могу ей помочь.

— Что стало причиной болезни?

— Врачи не знают ответа. Возможно, всему виной плохая наследственность, но определить это очень трудно. Может, повлияло и то, что я родила на 42-й неделе, — сама, без кесарева сечения.

Доктора долго не решались сказать мне правду. Я добилась консилиума в онкологическом центре, но врачи лишь развели руками: у вашей дочери не рак, а значит, мы бессильны… Диагноз поставили полгода назад, и только недавно мне сказали, что наши медики бессильны. Опухоль не злокачественная, но очень "агрессивная": она уже поразила десны, глоточное кольцо, пищевод, корень языка, у Нади началась деформация челюсти. Уколы и переливание крови лишь на время помогают остановить развитие болезни.

Представляете, у дочки через опухоль начали резаться зубки! Она открывает ротик, а там кусочки кровавого мяса. Выплевывает их… Я в панике, а врачи разводят руками.

— Она вообще лечится, эта гемангиома? В какой стране Наде могли бы помочь?

— Мы ведем переговоры с турецкими и российскими врачами, но они прямо говорят, что боятся проводить операцию. Опухоль расположена рядом с артерией, есть риск летального исхода.

— Расскажите об отце Нади…

— Мы познакомились, когда я работала на стройплощадке — училась делать евроремонт. Через какое-то время забеременела, и мы оформили отношения. Когда стало ясно, что у малышки серьезные проблемы со здоровьем, начались скандалы. Муж сказал, что это я виновата и должна сама все расхлебывать. Заявил, что тратиться на лечение не будет, потому что дочка все равно умрет… Сейчас мы с Надей живем у его бабушки в Маевке. Я благодарна этой женщине, но чувствую, что ее терпение на исходе.

— У вас нет близких, кроме дочери, верно?

— Да. Когда мне было восемь месяцев, биологические родители продали меня приемным за блок сигарет, бутылку водки и 200 сомов. Я узнала об этом в подростковом возрасте. Характер у меня был не самый покладистый, маму часто вызывали к директору школы, который вообще не стеснялся в выражениях в мой адрес. Однажды после разговора с ним мать и заявила, что я приемная. Я долго отказывалась в это верить, думала, она просто злится и пытается приструнить меня… Все детство меня сравнивали со сводным братом — я была хуже и никчемнее. Слышать это было больно.

Сегодня я не общаюсь с родителями. Мать уговаривала сделать аборт, но я даже мысли такой не допускала, меня переполняли любовь и нежность к своему ребенку. Узнав о болезни Нади, родители вычеркнули меня из своей жизни. Семья бывшего мужа нам тоже не помогает. Моя дочь нужна только мне, и я сделаю что угодно, лишь бы ее спасти. Надо будет — продам почку…

— Расскажите о самом счастливом воспоминании в вашей жизни.

— У меня были тяжелые роды. После того как Надя появилась на свет, я потеряла сознание. Когда пришла в себя и увидела ее, испытала ни с чем не сравнимое чувство. Это и есть счастье.