Самого Эламана Карымшакова удивила в первую очередь убежденность министра, что он никогда не выращивал картофель. Ответить Мурашеву журналист не смог, поскольку тот его перебил. Теперь наш корреспондент решил сделать это письменно.
Прежде чем отправиться в Минсельхоз, я купил на Ошском рынке 1,5 килограмма хорошей крупной картошки. Где взял гнилую? Дома. Месяцем ранее мне прислали ее из села, но тогда она еще не была испортившейся. Мы с родными благополучно съели несколько килограммов, а потом корнеплод начал гнить…
Собираясь в министерство, я положил картофель в непрозрачный пакет. До того как включилась камера и началось интервью, мы с оператором никому не показывали "подарок".
Я представился и сообщил, что хочу получить комментарий по ситуации с картофелем. Мурашев отрезал, что комментариев по этому поводу он не дает. Когда я попросил назвать причину отказа, а оператор включил камеру, министр передумал нас выпроваживать и обещал принять после встречи с корейским послом.
Через полчаса мы наконец попали в его кабинет. Что было потом, все видели… Кстати, помните, как Мурашев усомнился в том, что я когда-нибудь выращивал картошку? Так вот, он сильно заблуждался.
Я вырос в селе, где все живут за счет земледелия. Моя семья выращивала картофель на площади больше гектара, причем не на равнине, а на вершине горы. Мы добирались туда целый час — на лошадях, ослах или пешком. Тракторы так высоко заехать не могли, поэтому весной мы пахали землю плугом, запряженным двумя лошадьми. Пололи ее тяпками, а созревшую картошку выкапывали вручную. Частенько попадали под дождь и приходили домой промокшими. Однажды мой старший брат отправился на прополку с молодой женой, но после полудня начался град, и, возвращаясь домой, невестка разрыдалась из-за "такой жизни"…
Кстати, поле приходилось огораживать, чтобы скот не уничтожил посевы. Для этого мы устанавливали по периметру столбики и протягивали между ними три ряда проволоки. Осенью, когда надо было собирать урожай, ставили возле грядок юрту и жили там по 10-15 дней. Картошку возили в село на грузовике, а потом еще и сортировали ее — для еды, на семена, на продажу. Перебирали поштучно.
Да, господин Мурашев, я рос, таская на спине мешки с картошкой и обливаясь потом на поле. С тех пор как я поменял кетмень на компьютер, прошло около пяти лет, но это не значит, что я забыл, что такое тяжелый физический труд: летом я непременно езжу к родителям и помогаю им.
После того как на сайте Sputnik Кыргызстан было опубликовано видеоинтервью "Главе Минсельхоза КР вручили гнилую картошку", мне стали писать друзья из России, земляки из Алая. Они просили, чтобы я был осторожен, ведь "среди чиновников есть такие, от которых можно ожидать всего". Родные тоже опасаются за меня. Бабушка говорит, что не может уснуть ночью, если думает обо мне, а мама твердит, что у нее "нет лишних сыновей", и просит беречь себя.
Хотя мы, журналисты, просто делаем свою работу. И обещаем делать ее впредь, чтобы чиновники не забывали, для чего их назначают на должности.
