Когда Сергей Брюханов пришел на юридический факультет Кыргызско-Российского Славянского университета, преподаватели начали переговариваться. Одна из педагогов подошла к нему и отрубила жестко: "Нечего тебе здесь делать, только время потеряешь". "Здесь даже зрячие не могут справиться, что будешь делать ты?" — спрашивала сотрудница вуза. Впрочем, это не помешало Брюханову стать первым слабовидящим выпускником юрфака КРСУ.
— Вам когда-нибудь приходилось защищать убийц или насильников?
— Два товарища подрались: один ударил другого сковородой по голове. Потасовка закончилась смертью одного из участников драки. Мой подзащитный был уверен в своей невиновности и утверждал, что удар стал вынужденной мерой самообороны. В моей практике, никто не признавался в содеянном, будь то убийство или изнасилование. Все твердят о невиновности и просят вытащить их любой ценой. Чаще всего люди говорят, что их подставили.
Большинство оказавшихся на скамье подсудимых неспроста просят вытащить их оттуда любой ценой. Однажды ко мне обратилась женщина с мольбами спасти от наказания сына, которого обвинили в изнасиловании 13-летней девочки. Она предложила мне огромную сумму. На те деньги можно было купить хорошую квартиру. Впрочем, несмотря на перспективу быстрого обогащения, я не смог пойти на сделку. Для меня оправдывать, как я считаю, насильника — неприемлемо.
— Почему?
— Мне приходилось защищать в суде и жертв изнасилований. Поверьте, это не менее сложно. Коллега-адвокат шел на скверные поступки, чтобы оправдать клиента-насильника. Жертву надругательства выставляли в наихудшем свете и, можно сказать, обвиняли в открытой провокации. Эта обстановка ужасно выматывает, нельзя остаться равнодушным. Ты пропускаешь всю боль клиента через себя — это сложно. Именно по этой причине я минимизировал количество уголовных дел. В этом году было всего несколько клиентов, и то мелкие правонарушители.
— Я просматриваю сайт Sot.kg, где публикуют судебные акты. Заметила, что периодически судьи оправдывают тех, кто обвиняется в изнасиловании, либо дают им минимальные сроки. Почему?
— Я, как практикующий юрист, не стану оценивать работу некоторых служителей Фемиды. Однако не забывайте, что в таких делах есть две стороны: ответчик и истец. Первый чаще всего прилагает массу усилий, чтобы найти общий язык со стороной потерпевших. В результате люди идут на мировую.
— Расскажите о своем первом деле.
— Я был студентом, устроился в юридическую клинику. Организацию открыли бывшие сотрудники университета имени Арабаева. Юристы помогали малоимущим и оказавшимся в сложной ситуации на безвозмездной основе. Мое первое дело — гражданское: нужно было признать гражданина умершим, чтобы родственники могли получить наследство. Мужчина без вести пропал много лет назад, родным нужно было переоформить жилье.
Честно говоря, пришлось непросто, я несколько раз переписывал иски из-за ошибок в документах. Несмотря на отсутствие опыта и допущенные мной неточности в самом начале, довел дело до логического конца.
— Вы защищаете права слабовидящих. Чья история запомнилась вам больше всего?
— Незрячая женщина, сама того не подозревая, подписала доверенность на продажу квартиры. Это жилье — все, что у нее было. Схема классическая: человеку с ОВЗ сказали, что документ — заявление, подтверждающее, что она не состоит в браке. Через полгода к моей клиентке пришли новые жильцы и попросили освободить квартиру. Мы судились за ее жилье три года, в итоге выиграли дело. Женщина, помогавшая оформить сделку о продаже квартиры, пошла под суд.
Женщина была в отчаянье, недвижимость в Бишкеке — все, что у нее было. Я не стал брать с нее деньги. В итоге суд оставил ей квартиру. Я уже забыл про эту историю, но через пару лет она пришла ко мне в офис, протянула сотню долларов и извинилась, что медлила с оплатой.
— Как ведут себя ваши клиенты, когда судья, например, зачитывает обвинительный приговор?
— Все зависит от дела, за которое я берусь. Одна история запомнилась мне наиболее сильно. Глухонемой мужчина обвинялся в продаже наркотиков. Его задержали во время "сделки". Распространение наркотиков строго карается законом. У моего подзащитного была непростая судьба, то, через какие испытания он прошел… Это слишком грустная история для вашего материала. На суде он рассказал все, как было. Плакали все: мой клиент во время речи, его сурдопереводчик и другие.
Подзащитный был признан виновным. С учетом времени, проведенного в СИЗО, и других особенностей дела суд вынес приговор — 6 лет колонии. Мой клиент стойко держался, когда судья озвучивал вердикт. Этот человек уже вышел из колонии. Сегодня он работает, ведет активный образ жизни, стал верующим.
— По официальным данным, в Кыргызстане растет число разводов. Как проходят бракоразводные процессы в суде?
— Мне доводилось видеть, на какие крайности шли люди, чтобы обобрать до нитки. Бывшие супруги делали все, чтобы лишить друг друга недвижимости и, самое главное, оставить детей у себя. Люди не гнушались ничем: провоцировали драки, угрожали. В этой ситуации очень жаль детей, они страдают больше всего. За мою юридическую практику только одна пара пришла и мирно попросила их развести, поделив имущество 50 на 50.
Хочу отметить, что некоторые ячейки общества поняли прелесть брачных договоров. Документ определяет судьбу нажитого имущества. Брачный контракт можно заключить как при вступлении в барк, так и в любое время после официальной регистрации.
Несмотря на то что я юрист, не считаю, что это лучшее решение. Разве могут быть контракт и бюрократия там, где есть любовь? Я не говорю, что жениться нужно один раз и на всю жизнь, просто подходить к выбору партнера надо сознательно и любить человека.
— Вы единственный практикующий незрячий адвокат в Кыргызстане. Что сложнее всего дается вам?
Сейчас вижу всего на два процента, например, белый стол или свет лампочки. Это сравнимо с тем, как если на глаза натянуть мутную полиэтиленовую пленку. Так плохо я видел не всегда. За день до годовщины свадьбы, в 2004 году, попал в ДТП. Ехал домой после суда по защите интересов Кыргызского общества слепых и глухих. В итоге стал их типичным представителем (смеется).
Мужчина, которого я сопровождал в суде, попросил перевести его на другую сторону трассы, он был изрядно пьян и плохо себя контролировал. Нас сбила машина. В результате я оказался без пяти минут в коматозном состоянии, потерял возможность видеть, а моему "приятелю" хоть бы что. У него был лишь один синяк.
