"Срываюсь на домашних, все вокруг раздражает, хочется плакать... Не знаю, вернусь ли на прежнюю работу", — призналась мне эпидемиолог, переболевшая COVID-19, после выписки из инфекционной больницы.
Она была в числе первых заразившихся медиков и, как многие другие кыргызстанцы, сначала лечилась на дому (потому что из-за отрицательного ПЦР-анализа ее не принимала ни одна больница). Только когда высокая температура сбила с ног, ее срочно госпитализировали в реанимацию стационара.
После выздоровления и месячной реабилитации доктор все-таки решила вернуться на работу. Повседневные заботы о доме и семье стерли плохие воспоминания: как вместе с коллегами круглосуточно выявляли больных и держали первый удар; как не хватало средств индивидуальной защиты и заболели медики, которым пришлось две недели оставаться на рабочих местах в обсервации; как потом долго не давали обещанные выплаты, и приходилось серьезно экономить; как все это морально изматывало... С навалившимися проблемами моей знакомой пришлось справляться самостоятельно. По словам женщины, только семья и Бог вселяли в нее надежду на то, что ковидная черная полоса жизни однажды закончится.
В некоторых медучреждениях сотрудники, поставленные перед выбором, работать или не работать в "красной зоне", десятками подавали заявления об уходе, потому что не были уверены в себе, не хватало средств защиты и знаний, как противостоять новой болезни. На фоне сильнейшего прессинга со стороны родственников больных, не имеющих возможности получить медицинскую помощь, медработники были растеряны и подавлены. Только в Национальном госпитале уволились десятки человек, и около 200 сотрудников остались один на один с диагнозом COVID-19 или "пневмония": сами лечились, сами выживали, понимая, что администрация больницы и Минздрав не в силах им помочь. У министерства, задавшегося целью справиться с огромным наплывом пациентов, просто руки не доходили до растерянных медиков. Также было обидно, что в случае невыполнения приказов быстрее всего срабатывала одна мера — наказание. Это в принципе не решало проблему, а усиливало ее.
Родной человек умирал на моих глазах, а я ничего не могла сделать — врач из КР
Прострация охватила не только медицинские учреждения и их управленцев, но и страну в целом. В поисках солидарности и поддержки медики сбивались в группы, подсказывали друг другу выходы из ситуаций, делились происходящим и контактами людей, у которых можно было разжиться СИЗ, а также информацией о выплатах, сохранении рабочего места при уходе в отпуск без содержания и так далее. Самые смелые публично транслировали проблемы, за что потом подвергались преследованию — их заставляли отказаться от своих жалоб и, что еще драматичнее, так же публично извиниться.
Демонстрируя "решительные меры" и мнимое благополучие, работников здравоохранения намеренно ломали и связывали им руки, подавляли свободу мысли, слова и право на самовыражение. Никто тогда (как, впрочем, и сейчас) не думал о морально-психологическом состоянии медиков, на которых обычно замыкаются нужды отечественного здравоохранения. Именно рядовые врачи думают, как им поступить и что делать, — за редким исключением, когда помощь предлагают некоммерческие организации, гражданские активисты и СМИ. Именно они находили для врачей общественных помощников и психологов, обеспечивали средствами защиты и питанием.
Кыргызскому здравоохранению и многотысячной армии его работников уже давно требуется помощь, причем не только финансовая. Иначе как объяснить и многолетний застой в данной сфере, и нежелание пополнять копилку знаний, и дурную привычку класть в карман деньги за услуги, и много чего еще, что превратило почетную профессию в нелюбимую и рутинную, а самих медиков — в безмолвных рабов?
Мне устроили травлю — крик души бишкекского врача, зараженного коронавирусом
"Мы вынуждены выкручиваться, чтобы и пациентам угодить, и свои семьи без хлеба не оставить, — поделился со мной врач высшей категории, 53-летний Марат. — Признаюсь, мне часто приходится брать с пациентов вознаграждение, потому что на зарплату в 8 тысяч сомов я должен умудриться не только прокормить семью из пяти человек, но еще и в фонд развития больницы отстегнуть, и на нужды отделения немного дать, и на повышение квалификации отложить... Нам, как правило, никто не оплачивает расходы на заграничные стажировки и самообразование, а без совершенствования навыков и знаний в медицине нельзя. Руки никому не выкручиваем, насильно платить никого не заставляем. Люди сами благодарят, иногда предлагают свою помощь "бартером". Жизнь такая, время такое… Медицина не должна быть бедной, чтобы не унижать врача и пациента".
Медицинский работник сегодня — это ворчливый, уставший, измотанный безденежьем и ни в чем не уверенный человек с недостаточным образованием и вечным стремлением как-нибудь заработать. Он утратил авторитет среди пациентов, которые частенько его обижают и даже бьют. Медика не защищают, на его стороне не стоят ни администрация больницы, ни Минздрав, ни правительство, ни законодательство, которое тоже "недоделано". Правда, совсем недавно произошли некоторые приятные изменения: благодаря эпидемиологической ситуации удалось все-таки внести правки в закон о статусе медработника и наделить последнего хоть какими-то правами в условиях чрезвычайной ситуации.
И вот новый виток истории Кыргызстана — парламентские выборы 2020 года признаны несостоявшимися. Митингующие громили "скорые", в медиков летели камни, и вместо ожидаемых улучшений — опять дырка от бублика. А в стране уже вторая волна эпидемии коронавируса и растущее число зараженных, среди которых, как и прежде, до 10 процентов — медработники.
Куда податься бедному медику? Почти в каждой отрасли здравоохранения КР есть свои ассоциации, давно существуют профсоюз работников здравоохранения и его ячейки на местах, но на деле оказывается, что этой силы недостаточно, чтобы пробивать стены и решать профессиональные проблемы. Да и для реализации предложений о преобразовании службы психического здоровья, которые Минздрав оформил в специальную программу, наверное, сначала надо позаботиться о тех, кто будет ее внедрять.
Получается, что сегодня у медика лишь один исхоженный путь к выживанию: дом — работа — дом. Он бегает, как дрессированный пони, пока не закружится голова и не остановится сердце... Надо понимать, что обстоятельства жизни медработника в Кыргызстане вряд ли изменятся в ближайшие десять лет, потому ему нужна срочная помощь, в том числе психологическая, чтобы сохранить себя и окончательно не уронить статус профессии.
