Каждый житель Кыргызстана хоть раз в жизни слышал голос Алины Баженовой — редактора и ведущей радиостанции "Европа плюс". За свою двенадцатилетнюю карьеру на радио она дала кучу интервью журналистам. Вот только девушка редко рассказывает о том, что произошло осенью 2011 года.
Я долго думала, стоит ли лезть с нестерильными вопросами в ее рану? И все-таки залезла. Ну сколько в Кыргызстане молодых и горячих парней, которые не прочь помахать кулаками в уличной драке! Пусть знают, какие последствия могут быть…
— Алина, расскажите о своем детстве.
Первые деньги заработала в 6 лет: вместе с братиком продавала семечки. Помню, как мама жарила их в духовке, а потом пересыпала в большой таз. Мы ждали, пока рабочие пойдут со смены домой, и продавали им семечки: стакан стоил 50 тыйынов, рюмка — 20.
В день я могла заработать 20 сомов. По тем временам просто огромные деньжищи! Пока все не продадим, домой не возвращались.
— Как ваша семья переехала в Бишкек?
— А я одна переехала! Мне исполнилось 18 лет, я окончила школу с красным аттестатом. С одноклассниками мы целой толпой рванули в Бишкек. Тут я поступила в Кыргызский национальный университет.
Первые три года жизни в столице мечтала вернуться. Все изменил случай: я выступала с докладом на политическую тему. Шел 2006 год, мы обсуждали "тюльпановую" революцию, во время которой был изгнан Аскар Акаев.
На обсуждении сидел продюсер радио "21 век" КТРК. Он оставил визитку: "Приходи, нам нужны молодые кадры, свежая кровь". Так я стала радиоведущей. Возвращаться в Майлуу-Суу резко расхотелось.
— Много ошибок сделали по неопытности?
— Был один момент. Дочь Аскара Акаева — Бермет выпустила книгу о революции 2005 года. Тогда СМИ вообще не говорили о бывшем президенте, нельзя было.
А я откуда знала эти тонкости? Написала новость, и она несколько раз вышла в эфир. Редактор не уследил. Скандал был грандиозный! Меня вызвали на ковер: ну кто мне, девочке-соплячке, позволил написать такое?!
Как ни странно, после этого меня заметили. Хотели, чтобы я стала полноценным политическим журналистом. Я тогда твердо решила для себя: не хочу туда! Лучше уж буду развлекать народ. Так в 2007 году написала заявление об увольнении.
— Почему пошли устраиваться в "Европу плюс"?
— Еще в Майлуу-Суу я постоянно слушала эту радиостанцию. Старалась читать тексты, как их диджеи, записывала голос на кассету. Это была моя давняя мечта.
Меня взяли не сразу. Я пошла туда в июне, когда шел ремонт, а половина редакции была в отпуске. Оставила анкету, но мне не перезвонили.
Я не унималась. Как-то мне ответили: "Девушка, если вам не звонят, значит, вы не подходите!". Я возмутилась: "Вы не можете это решить, даже не послушав мой голос!".
Через несколько месяцев мне все-таки назначили прослушивание. Я записала два текста. Именно тогда меня услышал президент нашего холдинга. Он сказал: "Возьмите девочку".
— И, конечно, у вас были курьезные случаи…
— Конечно! Например, свет могли отключить во время выпуска новостей. То есть ты рассказываешь, например, про визит президента, а у тебя монитор гаснет.
Однажды к нам приехала группа "Серебро". Девчонки оказались очень веселыми, Ольга Серябкина так вообще зажигалочка.
И вот прямой эфир, я беру у них интервью. Во время перерыва по радио крутят песню, а мы в студии продолжаем говорить. Обсуждаем очень неэфирные вещи! Например, я спрашивала, будем ли мы принимать звонки или хватит уже. И тут приходит СМС от слушателя: "Алина, а мы вас слышим". Оказалось, я забыла выключить микрофоны…
— А слушатели странные были?
— Всегда есть люди, которые могут ввести в ступор. Один слушатель выигрывал все наши призы — сувенирные футболки, рюкзаки, чашки. Потом мы выяснили, что он их продавал.
Но все равно мы очень любим своих радиослушателей. Однажды нас попросили передать Насте с экономического факультета КРСУ зайти в одну из аудиторий. Там молодой человек сделал ей предложение!
— Часто ли вас узнают по голосу?
— Бывает. Как-то раз я пошла на Орто-Сайский рынок носки купить. Тогда я была не Алиной Баженовой, а самой настоящей Айжан Кулибаевой — это мое настоящее имя. То есть растрепанная, без капли макияжа, в уггах.
Зашла в контейнер, выбираю носки. Продавщица услышала, что я хочу, посмотрела на меня в упор и спросила: "Вы случаем не на радио работаете?". Мне стало неловко, что я в таком виде! Но мы очень весело пообщались, мне даже сделали скидку.
Люди подходят, обнимают. Иногда думаю: ну чем я заслуживаю такую любовь? Видимо, мой эфирный образ им очень близок. Правда, многие почему-то представляют меня блондинкой.
— Я хочу перейти к сложной для вас теме. Как начиналась ваша с мужем история любви?
— Это было так давно… Жаныбек — первый человек, которого я встретила, когда пришла устраиваться в "21 век". Его попросили меня встретить. "Это ты пришла устраиваться на работу? Ну пойдем", — он прохладно на меня взглянул.
Мы были молодыми: ему исполнилось 18, мне — 20. Он работал звукорежиссером на КТРК. Приехал из Нарына, но разругался с родными и стал жить в комнатке рядом со студией. Идти ему было некуда.
Он все время писал музыку, подрабатывал диджеем. Как-то раз предложил научить меня работе за пультом. Неожиданно у нас закрутился роман.
Я уговорила подругу, с которой снимала квартиру, чтобы Жаныбек жил с нами: идти-то ему было некуда. Так мы и жили втроем. Я этот факт долго скрывала от родителей.
Потом к нам приехала погостить его старшая сестра. Когда-то она заменила ему маму, которая давно умерла. Я всячески хотела угодить ей, но она меня не приняла — как это я могу быть на два года старше?
Потом боль ушла. Я ж молодая, красивая, еще обязательно встречу свою любовь! И тут он снова появился в моей жизни: "Прости меня, я тебя люблю!". Но я даже слушать не хотела: где же ты был, пока я так страдала? Иди, живи с сестрой!
В итоге он наглотался таблеток и попал в больницу. Мне позвонила его сестра: "Пожалуйста, будь с ним вместе!".
Когда он выписался из больницы, пригласил меня в кафе. Там все честно выложил: "Я без тебя не могу. Встречался с одной девушкой, потом с другой. А еще сестра познакомила с третьей. Но они все не то! Я тебя люблю". Искренне еще так.
А я смотрю на него и понимаю — вот он, мой родной человек, моя душа. Но обида-то осталась… Мы вышли на улицу, красиво падал снег… Вдруг Жаныбек встает на колени и выпаливает: "Я тебе стиральную машину куплю! Только вернись". Я опешила: "Быстро встань, дурак, что ли!".
Он даже предложение не делал, нам это не нужно было. Просто поставил перед фактом: "Мы женимся". Нам сделали нике, мы закатили той. В загс так и не сходили. А куда торопиться? Впереди же вся жизнь.
Детей не успели родить, хотя долго были вместе: с 2006-го по 2011 год. Счастливое было время…
— Вы помните тот октябрьский день 2011 года?
— Он навсегда врезался в мою память. В ту ночь муж работал в ночном клубе, что на пересечении улиц Абдрахманова и Токтогула. Как потом расскажут свидетели, Жаныбек вышел на улицу и увидел, как спортсмен разбил таксисту шашку.
Жаныбек попытался его утихомирить: "Байке, зачем вы так, ему же еще семью кормить". Тот разозлился: "Ты чо, такой деловой? Ну-ка, иди сюда!". Жаник был худенький, щупленький такой, он и мухи бы не обидел. Убийца взял его на прогиб и несколько раз ударил головой об асфальт.
…Мне позвонила его сестра: "Приезжай срочно, Жаныбека избили". Что? Как? Где? Я нашла его в Национальном госпитале, у него вся голова была в гематомах. Он как-то странно смотрел на меня и очень медленно отвечал на вопросы.
Мы сделали МРТ. Врач взглянул на снимок и сказал: "Все нормально, езжайте домой". Мы и поехали.
Дома Жаныбек лежал и вел себя очень странно. К вечеру ему стало совсем плохо. Мы помчались в больницу.
Жаныбека экстренно прооперировали. Сделали трепанацию, удалили часть пораженного мозга. Родственникам сразу сказали, что он может не выжить, а я даже не думала, чем это может закончиться…
Реанимация при нейрохирургии — это страшно. Там каждый день умирают люди. Помню, как стояла с бульончиком, а мимо провозили каталки с умершими. Еще час назад они жили, а сейчас их уже нет… Я тогда молилась про себя: "Жаныбек, пожалуйста, только живи! Живи!".
Я вела себя, как зомби: милиция, родственники обвиняемого, врачи. Иногда муж приходил в себя. Один глаз не открывался, он не разговаривал, ел через трубочку.
— Как врачи вам сказали, что все кончено?
— Мне никто так и не сказал. К тому времени Жаник пролежал в больнице 21 день. После второй операции у него упало давление. Меня к нему уже не пускали. Приехал папа: "Доченька, ты его мучаешь своими слезами. Поехали домой. Мы ему токочи испечем, помолимся за него".
Папа потом рассказывал, что я начала петь. Но я не помню… У меня было странное состояние. Мы приехали в нашу с Жаныбеком однокомнатную квартиру. Я села в зале, а на кухне ходили люди. Много людей…
Потом все они зашли в комнату. Зачем вы все здесь? А что, Жаныбек один там остался? Ко мне подошел папа: "Доченька, нет больше Жаныбека". Он плакал.
Меня крепко обняла его сестра. Я не понимала, что происходит. Кричала: "Он там лежит, ему холодно! Мне надо его разбудить, он должен проснуться".
Приехала "скорая", вкололи мне что-то. Ночью его душа пришла ко мне. Он сел справа от меня, был в какой-то желтой дымке.
"Девочка моя, отпусти меня, мне трудно. Мне надо уйти", — сказал он. Я сначала не соглашалась, а потом ответила: "Прощай. Иди".
Многие потом говорили, что это мне привиделось. Нет, я точно видела Жаныбека. В книге гипнотерапевта Майкла Ньютона описан такой же случай. Та же желтая дымка…
— Вас грела мысль, что вы отомстите за мужа?
— Да. Мы проводили митинги, ходили в Генпрокуратуру, слали письма президенту. Нам стали поступать угрозы. Оказалось, мать того спортсмена какая-то судья.
В конце концов его отец сказал: "Все, Жаныбека больше нет. Успокойся. Ты ему вообще никто. Мы все решим сами".
Потом его отец ходатайствовал, чтобы тому спортсмену смягчили наказание. Обвиняемому грозило 12 лет, он отсидел два. Я поняла многое про нашу систему: как у нас ведется следствие и что значат деньги… Но мне это уже неинтересно.
— Вам по работе нужно быть вечно счастливой. Как вы выходили в эфир после такого горя?
— Бог дает силы. Раньше я не понимала, как можно в юрте плакать над покойником, а потом обсуждать какие-то вещи и смеяться.
Но потом поняла. Мы хоронили Жаныбека в Нарыне, когда стояли ужасные морозы. Оказывается, если сильно плачешь, потом очень хочется смеяться. Организм себя так спасает.
И вот мы сидим в юрте, Жаныбек лежит справа от меня. Завтра мы его похороним. И в какой-то момент мы с его родными стали вспоминать какие-то смешные вещи про него, смеяться.
Через сорок дней после его смерти мне позвонили с работы: "Ничего не знаем, давай, приходи". А как я могу? Я не могу! Но там и слышать об этом не хотели. До радиостанции меня вела сестренка.
Все вокруг хотели меня спасти. Обнять, укутать. Придумывали разные задания, чтобы моя голова всегда была забита делами. Днем-то ничего, а вечером остаешься одна и хочется умереть. Ты просто воешь в подушку и мечтаешь наконец уснуть.
Я долго не могла поверить, что его нет. Искала родное лицо в прохожих… Моя депрессия длилась пять лет.
— Как вы из нее вышли?
— Просто очнулась, поняла, как много прошло времени. Я стала вдовой в 26, а мне-то уже исполнился 31 год. У меня ни ребенка, ни мужа. Стало ясно, что я застыла в своем горе. А ведь небо все еще голубое. Можно дышать и жить.
— У вас есть молодой человек?
— Нет, но есть близкий друг. Нас с ним познакомил Жаныбек. Он, как и другие его друзья, собирал меня по крупицам. Не знаю, смогу ли когда-нибудь всех отблагодарить.
Я все время провожу с другом. Даже его мама говорит: "Уже возраст, решайтесь". Но к чему торопить события? Если должно быть между нами что-то большее, оно обязательно будет!
— Чем вы гордитесь больше всего?
— Своей семьей. Мои родители — простые, кроткие люди. Работяги. Они все время работали, но им удалось воспитать хороших детей. Мы все выросли очень порядочными. И как мама с папой так смогли?
Обязательно почитайте о родном городе Алины — Майлуу-Суу. Именно о нем девушка рассказывала с такой нежностью.
