Несколько дней назад моя одноклассница написала в социальных сетях такие слова: "Трагедия нашего поколения в том, что мы верили советской пропаганде. Теперь же, когда публикуются разного рода документы, становится страшно. Как же можно оболванить целые народы?". Чтобы было понятно, речь идет о Великой Отечественной войне. Все бы ничего, и можно было бы смолчать, если бы не обозначившиеся в последнее время некая системность и тенденциозность истории Великой Победы.
Но не только "младенцы 1926 года", находившиеся под постоянным прицелом кровожадных политруков и сотрудников СМЕРШ (справедливости ради заметим, что такая структура появилась в апреле 1943-го, к этому времени "младенцы" уже отметили 17-ю годовщину своего рождения), которых якобы под угрозой смерти заставляли идти в бой с врагом, вызвали сострадание моего бывшего комсорга. Есть и более хлесткие заявления, попахивающие таким абсурдом, что дальнейшее цитирование автора представляется невозможным по этическим причинам.
Вторая мировая — самая страшная трагедия, которую когда-либо испытало человечество. И то, что на былых полях сражений до сей поры лежат незахороненными безымянные останки советских воинов, подтверждает весь ее ужас. И этот факт никто никогда не пытался скрыть, как и то, что всегда Великая Отечественная война справедливо преподносилась как великое явление человеческого героизма во имя своего Отечества. Очень наглядно об этом же свидетельствует военная история моего класса.
Автор этих слов спросил своего отца, отправившегося в 17 лет добровольцем на фронт в составе ленинградского ополчения (случилось это в 1942 году), было ли страшно на войне. "Страшно! Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне, — таков был его ответ. — Но страх уходит, если чувствуешь в окопе единое дыхание".
На войне это дыхание создавалось дружными усилиями всех, кто вышел на поле брани сразиться с врагом, — командиров и политруков, артиллеристов и саперов, рядовых пехотинцев. Трусы дышали неровно.
Гвардии старший лейтенант Искендер Маленов в войне участвовал начиная с сентября 1942 года. Воевал на Южном, Юго-Западном, первом Белорусском фронтах. Документально зафиксировано, что в бою он "личным примером воодушевлял и увлекал за собой бойцов". Лично у меня сомнений в этих словах нет: к моменту представления комсорга первого стрелкового батальона 163-го гвардейского стрелкового полка 54-й гвардейской стрелковой Макеевской Краснознаменной ордена Суворова дивизии к награждению орденом Красной Звезды в августе 1944-го он был дважды тяжело ранен. Это подтверждает, что политрук не отсиживался во втором эшелоне, а всегда находился на передовых позициях — в самом пекле, можно лишь догадываться, сколько высот ему пришлось штурмовать.
А теперь несколько слов о них, о высотах, и о том, как их штурмовали. Отец одноклассницы Тамары Вердиной не был коммунистом, его вполне мирная профессия была связана с высотой. Орнитолог Георгий Вердин (кстати, о нем до сей поры вспоминают в Кыргызстане как об ученом высочайшего уровня) на фронте превратился в гвардии лейтенанта и командира минометного взвода. Это подразделение в боевой обстановке стояло рядом с боевыми порядками пехоты. Не защищенные от огня противника минометчики к своим победным высотам продвигались благодаря колоссальной выдержке, отваге и мастерству. Каждый бой давался кровью, каждая смена позиции — потом. При штурме высоты карабкаться вверх с минометами под свинцовым дождем и поддерживать огнем наступающую пехоту — все делается на одном дыхании.
Согласно уставу, минометчикам предстояло обеспечить продвижение пехоты в наступлении и упорное ее сопротивление в обороне, а по человечески — сделать так, чтобы политрук Маленов мог встать в полный рост и повести за собой в атаку бойцов, да так, чтобы после боя похоронок ему же было меньше писать. Для гвардии лейтенанта Георгия Вердина это была самая главная победная высота, награда за которую — орден Красной Звезды.
Омурбек Маленов написал короткий, но емкий по смыслу рассказ о своем героическом отце: "Когда мне было шесть лет, отец повел меня в школу в первый класс, но меня не взяли, сказали, что еще рано. На следующий год в школу меня повела мама. Отца не стало накануне — он умер. Мой отец был участником войны, политруком роты, поднимал бойцов в бой. На Белорусском фронте он был тяжело ранен и госпитализирован. На этом его война закончилась. После Победы он учился, работал на различных должностях в партийных органах. Он был очень добрым, ответственным и честным человеком. В 42 года его не стало, дали знать полученные ранения. Но память о нем живет. Каждый год 9 мая я со своей семьей прихожу на могилу отца почтить его память. И так будет всегда: традиция будет передаваться из поколения в поколение, потому что я воспитываю своих детей и внуков на примере своего отца — человека правильного и надежного".
Спустя годы понимаешь, почему мы, выпускники 28-й фрунзенской школы, вступившие в 1973 году во взрослую жизнь, до сих пор дружны. Не замечая того, мы жили победным дыханием наших отцов и верили в их правое дело. Их пример был для нас убедительнее всякой пропаганды. Печально, что дыхание бывшего школьного вожака сегодня сбилось с общего ритма. Но мы не дадим опорочить честь наших отцов.
