Арнольд Смеянович — один из самых известных белорусских врачей и самый пожилой в Беларуси оперирующий хирург. У него много титулов — академик НАН Беларуси, доктор медицинских наук, заслуженный деятель науки. Он возглавляет нейрохирургический отдел в РНПЦ неврологии и нейрохирургии. Но самой важной своей регалией профессор считает 56 лет операционного стажа.
Известный хирург рассказал Sputnik Беларусь, почему не перестает удивляться человеческому мозгу и как надо жить, чтобы однажды не стать его пациентом.
…Он прост в общении. Сам заваривает кофе, ставит на стол липовый мед. Но поговорить обстоятельно с ним нелегко — бесконечная череда коллег с эпикризами и протоколами операций, родственники, пациенты и звонки, звонки, звонки. Смеянович со всеми терпелив и ровен. При том что с утра у него была четырехчасовая операция.
"Я в подготовке операционного поля обычно не участвую, трепанацию делают без меня и закрывают потом. Так что я только на кульминацию выхожу, это много времени экономит", — признается собеседник Sputnik.
Записки молодого врача
Знаменитый нейрохирург об операциях на мозге в начале своей карьеры не помышлял. Уехал после мединститута работать в глушь — в Дрибин на Могилевщине — в участковую больницу. Быстро пришлось принять крещение боем: уже через пару недель остался в больнице единственным оперирующим.
"Переломы, аппендициты, прободения, внематочные… Досталось мне тогда. Особенно много гинекологических — аборты были запрещены, и сколько женщин поступало после подпольных вмешательств! В больнице пропадал все время. Уложу супругу спать — и в больницу до утра", — Смеянович вспоминает первый опыт с улыбкой.
Отличная получилась школа жизни. Было не до страха и сомнений, а помощи ждать неоткуда, на многие километры — никого, даже с дипломом фельдшера.
В его арсенале много врачебных баек с собственным участием.
"Однажды дороги так замело, что пришлось ехать на срочную операцию в Коробчино на тракторе. Там у женщины внематочная беременность была. Дали нам с гинекологом по кожуху, валенки, подсадили в двуосный прицеп, и поехали мы. Даже подремали под шум вьюги немного. Оперировать пришлось в сельской больнице при свете обычной лампы. Когда женщина поправилась, она нам долго еще грибы и ягоды возила. И эти незамысловатые подарки стоили для меня, молодого врача, очень многого", — признается он.
Академик считает, такую школу жизни должен пройти каждый хирург. Побороть свой страх и поверить в свои силы.
"А медицинская специализация нашла меня сама. Как-то молодой лейтенант, который только получил погоны, вздумал нырнуть в Проню. А там речушка по колено. Доставили его к нам с переломом шейных позвонков. Из Минска приехал нейрохирург, мой знакомый Федор Олешкевич. Он тогда учился в аспирантуре у Ефрема Злотника, основателя белорусской нейрохирургии. Федор и уговорил меня пойти к ним в аспирантуру", — рассказал Смеянович.
Рецепт от страха
Первую самостоятельную операцию на мозге Арнольд Смеянович сделал примерно через полтора года работы в нейрохирургии. Тогда же и был придуман рецепт от страха, который профессор использует всю жизнь. По его словам, надо представить операцию. Всю до мелочей, шаг за шагом. Разложить все по полочкам и методично следовать плану. Тогда времени на страх просто не остается.
"Когда впервые увидел на столе человека со вскрытой черепной коробкой, только и смог спросить: "Неужели он будет жить?" А через несколько дней он уже ходил по коридору. Эта невероятность меня просто ошарашила, показалась настоящим чудом. И захотелось быть к нему причастным", — сказал доктор.
Он вспоминает, как тогда работали, — это действительно чудо было. Без техники, без увеличения.
"Я теперь в микроскоп вижу не только опухоль, но и волокна, которые от нее отходят. Знаю, как важно не затронуть даже одну паутинку, иначе будет у человека слабость, а то и парализует. И если мы когда-то страшно гордились, что выключаем 19 аневризм в год, то сегодня столько в нашем РНПЦ за месяц делают", — отметил Смеянович.
Такой же орган, как и другие
Не раз приходилось слышать расхожее мнение, что, если предстоит операция на мозге, — хуже некуда, шансов мало. Не зря же природа из всех человеческих органов максимально защитила мозг. Академик Смеянович лишь улыбается этой наивности.
"Мозг — такой же орган, как и другие. Мы выполняем множество вмешательств, которые проходят вполне благополучно. Конечно, если у пациента тяжелая мозговая опухоль, при которой природа уже не оставила ему шансов, врачи бессильны", — подчеркнул он.
Но большинство пациентов после операций, по словам врача, "живут долго и счастливо".
Впрочем, были, конечно, и потери. Бывало, что с таким трудом вытянутый пациент после сложнейшей операции вроде выходит хорошо, начинает вставать, ходить, а потом внезапно падает из-за тромбоэмболии легочной артерии и погибает. Всего предусмотреть нельзя. Слава Богу, такое случается нечасто.
"За более чем полвека в медицине защитного капюшона от этого я так для себя и не придумал. Нет в этих случаях спасения. Только передумать, пережить, переосмыслить", — признается академик.
В хирургических дисциплинах нейрохирургия стоит на втором месте по сложности, уступая кардиохирургии. Чаще всего в человеческий мозг приходится вмешиваться из-за травм, аневризм и опухолей. Академик Смеянович тот факт, что опухолей в наше время становится больше, не подтверждает. Говорит, сравнивать не с чем, ведь раньше диагностика практически отсутствовала. Об опухолях мозга нередко узнавали, когда пациент уже умирал.
Раньше диагностика была настоящей пыткой. Для того чтобы выяснить, есть ли опухоль, по спинномозговому каналу подавали в мозг кислород, он занимал все пространства, и по тому, как сдавливались желудочки, делался вывод о том, где расположен очаг опухоли. Сейчас техника позволяет врачу видеть намного больше. Ведь что такое опухоль? Хирург предлагает корреспонденту Sputnik представить на белой фланелевой тряпке чернильную каплю. Видимое пятно совсем небольшое. А если взять микроскоп и посмотреть — по мягким волокнам чернила убежали далеко-далеко и там создали маленькие капсулы.
"Ты удаляешь ее в пределах видимых здоровых тканей, а она уже значительно дальше. И все же при современной диагностике мы можем значительно продлить жизнь людям с такими заболеваниями. Но беда в том, то мы удаляем не причину заболевания, а всего лишь следствие", — отметил он.
Никто не знает, по словам врача, отчего это образование начинает свое развитие в организме.
"Мы знаем, как растет опухоль, какие факторы способствуют росту, но что спускает этот курок самоуничтожения, современной науке неизвестно", — вздыхает профессор.
Арнольд Федорович признается, что немало пациентов, за жизнь которых пришлось побороться, стали друзьями на долгие годы. Однажды у высокопоставленного регионального чиновника случился обморок, при падении он ударился головой, образовалась обширная гематома. Самолет санавиации доставил Смеяновича в областной центр, но, оценив ситуацию и возможности операционной, Арнольд Федорович решил, что надо везти в Минск. А в тот день была совсем плохая погода — снег, сумерки.
"Один пилот согласился рискнуть, и мы повезли его на вертолете. Видимость была настолько плохой, что, чтоб не сбиться с пути, мы летели прямо над трассой, над проводами. Но все закончилось благополучно, человека спасли. А потом мы с ним стали друзьями, дружили много лет", — рассказал собеседник Sputnik.
Раньше вообще часто приходилось летать санавиацией — после черепно-мозговых травм больные нетранспортабельные. Ну и приходилось на самолете (ЯК-12 — "Волга" с крыльями) лететь и оперировать на месте. Довелось старейшему хирургу поработать почти во всех райбольницах страны.
"Однажды после такой операции, кажется, в Молодечно выхожу и вижу, что пилот мой улетел, а у меня при себе ни копейки денег. И вечер на дворе. По счастью, командировка была на руках. Один парень в автобусе за меня деньги заложил. Я потом разыскал его и все вернул", — вспоминает профессор.
Тайны нашего мозга
О своей работе Смеянович говорит, что, хоть и видит человеческий мозг каждый день, многие вещи так и остались для него загадкой.
Более того, по его словам, мозг интеллектуала и мозг идиота выглядят совершенно одинаково. И, кстати, совершенно несправедливо называть мозг серым веществом. Здоровый мозг, он, скорее, нежно-кремовый, немного розоватый. А вот когда в нем есть опухоль, она как раз серая.
"Многие загадки мозга нам неподвластны. Больше полувека не перестаю удивляться возможностям человеческого организма. Много лет назад с профессором Злотником мы оперировали одну девочку. Тяжелая опухоль поразила все мозговое полушарие. Девочка осталась с одной половиной мозга. И что же? Вторая половина взяла на себя все функции недостающей части", — вспоминает профессор.
Ребенок полностью компенсировался, девочка с отличием окончила консерваторию. А потом уехала в Америку, стала известной пианисткой и вышла замуж за миллионера.
Все мы используем свой мозг далеко не в полном объеме. В плане регенерации он мало познан. Например, из-за травмы часть участков погибает, окружающие ткани берут на себя их функции, и человек постепенно начинает заново ходить, говорить.
"Был случай недавно — приходит ко мне в кабинет огромный молодой парень: "Вы меня, конечно, не узнаете…" и показывает шов на затылке, по которому мне сразу становится ясно: медуллобластома в раннем возрасте. Мой шов. Оказывается, я оперировал его в трехлетнем возрасте. И я вспоминаю этого малыша, вспоминаю, что не был уверен, что он долго проживет. Этот тип опухолей редко оставляет шансы. Но природа умеет удивлять. Молодой человек сегодня совершенно здоров", — профессор горд своей работой.
Всех тайн мозга, говорит он, конечно, не знает, но одно может рекомендовать точно: берегите его от праздности.
"Не позволяйте лениться, иначе он будет дряхлеть. Читайте, решайте, думайте, переживайте. Не позволяйте себе стать равнодушными. И старайтесь во всем знать меру", — советует он всем.
Чтобы не стать однажды его пациентом, Смеянович рекомендует после 40 контролировать уровень давления. И если оно повышается, обязательно принимать препараты.
"А то недавно был у меня пациент с разорвавшейся аневризмой, у которого давление зашкаливало за 200! А если бы он его контролировал, держал на уровне 120, может, она никогда и не разорвалась бы. Я видел множество примеров, когда о том, что у человека была аневризма, узнают только патологоанатомы. Он жил с ней всю жизнь, и только на секционном столе, когда человек умер от другого заболевания, о ней стало известно", — сказал врач.
Операционная, из которой не уйти
В медицине очень важна преемственность. Большинство белорусских нейрохирургов — воспитанники академика Смеяновича. И хотя есть кому передать дела, академик практически каждый день оперирует. Исключение составляет только пятница — день обходов, консилиумов и планов. В другие будние дни операция практически обязательна. Иногда бывает, что и две. И все — из категории сложных. Попытки сосредоточиться на научной деятельности, преподавании всегда заканчивались снова операционной. Только здесь, признается Арнольд Федорович, он видит отдачу от своей работы, когда поступивший в тяжелом состоянии пациент спустя какое-то время сам уходит и говорит: "Спасибо, доктор!"
Арнольд Смеянович с супругой были первым поколением врачей в семье. Сейчас его сын, тоже известный нейрохирург, работает здесь же, в РНПЦ неврологии и нейрохирургии, возглавляет нейрохирургическое отделение. А недавно медицинскую специализацию пришлось выбирать и внуку, студенту мединститута. Конечно, он пришел посоветоваться с дедом.
"Я сказал, что я ничего другого, кроме нейрохирургии, не знаю. И если бы опять оказался в самом начале пути, выбрал бы ее снова…" — констатировал собеседник Sputnik.
