Никто не знает так хорошо внутренний мир человека, как патологоанатомы и травматологи. Причем если первые сильно навредить уже не смогут, то вторым приходится работать под крики и стоны, рискуя сделать человеку хуже, а это уже врачебная ошибка.
Главврач Бишкекского научно-исследовательского центра травматологии и ортопедии Алмаз Кубатбеков видит оторванные руки и торчащие из тела кости каждый день. С кем, кроме него, о жизни-то разговаривать?
— Мы еле вас на интервью уговорили! У вас что ни день, то операция.
— Да, ежедневно проходит до четырех операций.
— А кого вы сегодня оперировали?
— Парня с переломом обеих бедренных костей. Он из Джалал-Абадской области. Попал в автоаварию, было лобовое столкновение.
— А что, нельзя было гипс наложить?
— У больного осколочный перелом, его гипсом не удержишь. Мы разрезали, зафиксировали кости вот такой титановой пластиной, используя шурупы из хирургической стали.
— А сколько такая штуковина стоит?
— Вот эта немецкая пластина стоит 400-500 долларов.
— Тогда вы мне ее в руки не давайте, а то я случайно отколупаю кусочек, и вы с меня 500 долларов потребуете.
— Это еще что! Вот замена суставов — очень дорогостоящая операция. Один искусственный сустав стоит 3 тысячи долларов. Есть металлоконструкции, которые обойдутся в 10 тысяч долларов.
— Представляю, сколько при этом стоит работа…
— Граждане Кыргызстана не платят за работу врачей.
— Что для вас самое страшное?
— Когда человек перестает кричать от боли. Когда он ослаб настолько, что даже не чувствует, как адски болят его переломанные руки и ноги. Это называется болевым шоком. От него умирают, как правило, в течение трех дней.
— Вспомните, кого вам было особенно жалко?
— Мне всех жалко. Независимо от того, погибла ли маленькая девочка или пожилой человек. Помню, как болело сердце из-за шести пострадавших от взрыва газовоза по улице Фучика.
Это были молодые люди с ожогами 99-100 процентов тела! У них не было шансов. Им не смог бы помочь ни один врач ни в одной стране мира.
— Что вы говорите родственникам безнадежных больных?
— Я никогда ничего не обещаю, не клянусь, что вылечу и поставлю на ноги. Малейшая травма может вызвать тяжелые последствия, что уж говорить о серьезных проблемах.
— Но вы их сразу предупреждаете, что шансов нет?
— Нет, в таких случаях мы говорим родным, что сделаем все возможное.
— Если пациенту становится хуже, часто ли родственники приходят к вам с угрозами?
А это я, что ли, кого-то избил? Или, может, я виновник автоаварии? Дело ведь не в экономике, не в государстве. Это вопрос сознательности самого человека.
Я стараюсь объяснить ситуацию без крика, без истерик, но у нас тоже нервы не железные. Иногда и мы орем на родственников больных.
— Как вы относитесь к эвтаназии? Ну это когда неизлечимых больных отключают от систем жизнеобеспечения?
— Я вообще об этом не думал! У нас азиатская страна, менталитет совсем другой. Я, как врач, знаю, что пациент безнадежен, но буду лечить его до конца. Не имею права прекратить лечение. А вдруг чудо?
— Чудеса часто случаются?
— Много раз! Было так, что у человека разрыв и печени, и селезенки, и почек. Плюс ушиб мозга. Переломаны все руки и ноги, бедра, голени. А потом хирурги зашивают разрывы, удаляют почку и селезенку. Затем в дело вступают нейрохирурги. И мужчина выживает!
Часто падают рабочие на стройках из-за несоблюдения техники безопасности. Даже после падения с девятого этажа они умудряются остаться в живых. Да, они все переломанные, но живые!
Кстати, у детей гораздо больше шансов выжить при падении с высоты — они весят меньше. Взрослый человек обязательно получит травму.
— А кто еще к вам часто поступает, помимо пострадавших в автоавариях и на стройках?
— Самоубийцы бывают частенько. Каждый день минимум по одному человеку. У нас очень популярны уксус и таблетки, а также люди режут себе вены, артерии, сухожилия.
— Расскажите-ка подробнее о последствиях!
— Если человек перерезал себе только вены, то они могут восстановиться и без последствий. Если задеты артерии, то могут, как говорят в простонародье, отсохнуть руки. Их придется ампутировать. Если порезаны сухожилия, то будут проблемы со сгибанием-разгибанием.
Рубцы — это самое мягкое из последствий. Человек не сможет есть твердую пищу, придется всю жизнь сидеть на кашках.
Если пищевод совсем сожжен, нужно будет делать пластику из кишки. Но это очень сложная операция. Лучше до такого не доводить.
— В западных странах их потом помещают в психушку. А у нас?
— Тоже. В обязательном порядке идут консультации с психиатром, и если он сочтет нужным, человека отправляют на принудительное лечение.
— Какие необычные травмы получают бишкекчане?
— Один мужчина сел на большой гвоздь. Вообще, у нас часто падают ягодицами на острые предметы. Осенью к нам нередко доставляют женщин с изрезанными руками. Дело в том, что у них в руках лопаются банки с вареньем или солеными огурцами.
Дорогие женщины! Отдавайте банки мужчинам. Их много!
Из необычного… Ну детей приводят с аномалиями развития. Рук или ног нет или они искривлены. Они такими родились.
— А почему так происходит?
— Даже банальный грипп во время беременности может привести к врожденным уродствам, рождению ребенка без ног или рук. Женщины бесконтрольно принимают антибиотики, болеют, во время беременности курят, пьют.
При вынашивании малыша надо себя беречь. Болеют одинаково и богатые, и бедные. Просто в развитых странах люди могут позволить себе раннюю диагностику и в случае серьезных аномалий прервать беременность. А у нас как? Если забеременела, то до девяти месяцев к врачу не ходит. Вот и рождаются малыши с дикими аномалиями.
— В фильмах часто показывают, как во время сложной операции у человека отказывает сердце. Тогда приборы начинают пищать, и дефибриллятором заводят "моторчик". В жизни так же?
— Нет. Это в фильмах хирург все бросил и начал реанимировать. Оперирующие хирурги не оказывают помощь при остановке сердца, этим занимаются анестезиологи-реаниматологи.
— Вам в такие моменты страшно?
— Мы не чувствуем страха. Но если кто-то умер, потом весь день в черных тонах. Ходишь, грузишься.
— Вы же бок о бок работаете с правоохранительными органами…
— Да, связаны. Погибает больной, ему делают вскрытие. Патологоанатом выясняет, правильный ли был диагноз, не было ли ошибок во время лечения. Если что-то ты сделал неверно, правоохранительные органы принимаются за тебя.
— И за вас принимались?
— Нет. Тьфу-тьфу-тьфу!
