Я был шокирован, когда понял, что мне предложили, — актер из Кыргызстана

Корреспондент Sputnik поговорила с народным артистом КР, профессором кафедры актерского мастерства и режиссуры в Казахском национальном университете искусств Сергеем Матвеевым о том, как ему дался переезд в соседнюю республику, как изменился современный театр и каковы минусы образования в творческих вузах.

— Почему 18 лет назад вы решили уехать в Казахстан?

— Сначала меня пригласили в Астану, чтобы поставить спектакль по пьесе "Я ничего не помню" Артура Миллера в Русском драмтеатре имени Максима Горького. Во время этой работы художественный руководитель Юрий Ханинга-Бекназар предложил мне сыграть городничего в новой постановке "Здесь все свои" по гоголевскому произведению "Ревизор". Я задался вопросом, как быть, ведь жил тогда в Бишкеке. Худрук мне ответил: "Для актеров эмиграция — это нормально. В вашем случае вообще все просто: вечером сел на поезд, а утром уже в Астане".

В общем, я ставил один спектакль и параллельно репетировал роль в другом. Потом меня пригласили к заместителю акима города по культуре. Я был в шоке, когда он положил передо мной ключи от четырехкомнатной квартиры и сказал, что очень хочет, чтобы я работал в местном театре. А в Театре русской драмы в Бишкеке как раз были не лучшие времена... 

— Устроившись в Астане, вы забрали из Бишкека нескольких талантливых ребят-актеров. Коллеги не обижались на вас из-за этого?

— В то время Светлана Фортуна и Иван Анопченко заканчивали актерский курс, которым я руководил, в Институте искусств имени Бюбюсары Бейшеналиевой. Я тогда ставил в театре спектакль "Блез" по произведению Артура Миллера, и для меня было принципиально, чтобы Света играла главную роль. Однако руководство театра было категорически против: "Зачем брать студентку, если у нас есть опытные актрисы?". Я поставил условие: или Фортуна играет главную роль, или я не занимаюсь постановкой...

На следующее утро после премьеры Светлана проснулась звездой. Но мои отношения с руководством дали трещину, поэтому, перебравшись в Астану, я позвал к себе Свету, Ивана и актера Виктора Жидкова.

— В Бишкеке вы были уже известным актером, когда переехали. Трудно все начинать сначала?

— Да, было непросто: новый коллектив, отношения… Однако мне пришлось значительно легче, чем молодым актерам. Друзья и коллеги говорили: "Здесь ты уже авторитет, на тебя должно работать имя, а ты срываешься в другую страну. Там придется начинать все с чистого листа". Однако, когда я переехал в Астану, каждая новая работа только подтверждала мой статус.

Знаете, я сейчас преподаю в университете искусств и замечаю, что современные режиссеры и молодые актеры сильно отличаются от нашего поколения. Мы в молодости были нацелены работать на перспективу, а им после вуза нужно все и сразу. Это наблюдается не только в творческой среде — такова психология нового поколения. 

— Как это проявляется в современном театре?

— Раньше мы начинали работу над спектаклем с застольных репетиций с режиссером. Мы могли полмесяца сидеть за столом, читать и "вытаскивать" каждую мысль и только потом выходили на площадку.

Современные молодые режиссеры дерзкие и энергичные, причем они не любят работать в одном месте. Они буквально влетают в творческую жизнь и начинают искать театры, ставить спектакли за месяц, за две недели... А мы, "мамонты", к этому не привыкли. Для нас важен процесс.

Приведу пример. Недавно на одном из фестивалей я посмотрел спектакль "Ревизор". Иван Хлестаков насиловал дочь городничего буквально на глазах у ее родителей: они стояли и смотрели, как из спальни вылетают трусы, другая одежда… Все это сопровождалось звуковыми эффектами. Я думал, критики возмутятся, а они сказали: "Наконец-то свежая мысль".

 — А вам такие предложения поступают? Например, приходит молодой режиссер и говорит: "Сергей Федорович, у меня для вас замечательная роль..."

— Нет. Они сразу видят "мамонтов" и отодвигают нас в сторону. Мы не понимаем, когда "Евгения Онегина" читают рэпом… А вот мои студенты в театре нарасхват.

Современным режиссерам не важно, какое произведение ставить. Им нужен лишь повод самовыразиться, они все подминают под себя: меняют тексты, вырезают сцены, подтверждающие какую-то мысль… Автора просто используют, чтобы сказать: "Посмотрите, какой я!". 

— Те, кто пытается ставить "видоизмененную" классику, говорят в свое оправдание, что им нужно как-то объяснять молодому поколению, почему в произведениях происходят те или иные события. Сейчас ведь даже "Войну и мир" многие читают "по диагонали" за 15 минут.

— Современная система образования мне непонятна. Говорю это как преподаватель, который вынужден учить студентов по Болонской системе. Она ставит педагогов в зависимость: если проявишь принципиальность, и ты сам, и другие преподаватели потеряют оклад. Ведь он напрямую зависит от числа студентов.

Например, когда набирают курс, который я должен буду вести четыре года, меня не то что не допускают к приемным экзаменам, но и запрещают вообще приходить в университет в это время. И мне придется обучать тех, кого выберут. Таким образом, ко мне попадают некоторые совершенно случайные абитуриенты, с которыми надо мучиться... Еще хуже, когда государство выделяет им гранты на оплату обучения.

— Вы участвуете не только в спектаклях в своем драмтеатре, но и в оперных постановках. Как это возможно?

— Дело в том, что я окончил факультет музыкального театра в Москве. Кстати, педагоги по вокалу и актерскому мастерству у меня были те же, что и у Владимира Винокура и Льва Лещенко. Одной из дипломных работ стал спектакль-опера "Свадьба Фигаро", где я исполнял партию графа Альмавивы.

Когда в астанинский Театр оперы и балета имени Куляш Байсеитовой приехал режиссер Юрий Александров, чтобы поставить "Свадьбу Фигаро", я решил тряхнуть стариной и попробовать. Он удивился, но сказал: "Ну ради бога". Я начал восстанавливать форму, а когда спел арию графа на отчетном уроке, Александров заявил, что она моя. Позже мне дали партию Евгения Онегина. Однако, когда построили новый театр "Астана опера", я сделал выбор в пользу драматического театра. 

— Вам когда-нибудь хотелось уйти из профессии, сказать: "Ну все, надо попробовать что-нибудь другое"?

— Последнее время меня посещают мысли, что я слишком сильно растрачиваюсь. Преподавание и театр отнимают много времени, сил и энергии. Однако, когда появляется что-то интересное, снова хочется в бой.

В начале карьеры, когда я подходил к спискам назначения актеров на новые роли и не видел своего имени, мучился, переживал, не спал ночами... Сейчас уже не сильно расстраиваюсь. Хочется играть не во всех спектаклях, а только в тех, которые нравятся.