— ЕАБР в этом году 15 лет. Вы стояли у истоков создания этого банка. Как все начиналось?
— Начиналось все в 2001 году, когда мы с первым президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым обсуждали тему переговоров с главой России Владимиром Путиным. Тогда появилась идея единого экономического пространства. В Москве Назарбаев обсудил ее с Путиным, ему она понравилась. Затем пригласили президента Беларуси Александра Лукашенко и Леонида Кучму (экс-президент Украины. — Ред.). Они тоже поддержали. В рамках этих обсуждений возникла тема, что раз будем создавать единое экономическое пространство, то нужен региональный банк развития, потому что практически в каждом регионе мира такой банк есть.
Оформилось все это только в 2006 году, но первоначальная идея возникла в 2001-м. В 2002-2003 годах Путин и Назарбаев договорились, что штаб-квартира банка будет в Алматы, а председателем правления станет гражданин России. Эта норма соблюдается до сих пор.
— Соответствует ли сейчас банк тем планам и идеям, которые закладывались 15 лет назад?
— В основном да. Но есть, конечно, нюансы. Жизнь всегда вносит коррективы. Когда все только начиналось, предполагалось, что Украина и Узбекистан будут акционерами банка.
И вот буквально десять дней назад правительство Узбекистана написала письмо о своем желании вступить акционером в наш банк. Нурсултан Назарбаев всегда хотел включить Узбекистан в эти интеграционные процессы. Очень хорошо, что сейчас это происходит.
Интерес к присоединению также выразила Венгрия. Их министр иностранных дел об этом официально заявил несколько месяцев назад во время визита в Казахстан. В принципе, могут быть и другие участники: Южная Корея, Вьетнам, Малайзия... Мы все находимся на одном большом куске Земли, который называется Евразия. В рамках этого пространства совершенно естественно и правильно развивать интеграционные процессы.
— Последствия пандемии и сложная внешнеэкономическая конъюнктура стали серьезным вызовом для всего мира. Какой должна быть роль банков развития в кризисное время?
В такой ситуации мы должны еще больше работать. Пандемия, болезни приходят и уходят, а география — это судьба. Мы живем в одном регионе, у нас много общего. Есть огромное количество людей, у которых родственники живут по другую сторону границы. Вот про студентов я говорил. Поэтому не только банки, но и правительства наших стран должны находить какие-то способы для того, чтобы преодолевать негативные последствия как можно быстрее и эффективнее.
— Какие первоначальные задумки так и не были достигнуты?
— Во-первых, иным оказался состав участников банка. Во-вторых, мы бы хотели видеть больше трансграничных проектов, как это и задумывалось президентами наших стран. Например, у нас в регионе много трансграничных рек. Та же самая Сырдарья течет через четыре страны. Чтобы ставить электростанции, нужно согласовывать это с другими странами.
Когда задумывался проект единого евразийского пространства, предполагалось, что именно банк развития должен заниматься всеми трансграничными проектами. Но сейчас их, к сожалению, не так много, как бы нам хотелось. Одна из причин — разное законодательство. Если какой-то проект охватывает две или три страны, то процедура согласования длится очень много времени.
— Сегодня широко обсуждается возможность введения цифровой валюты, говорят про "цифровой рубль". Недавно Нацбанк Казахстана представил проект "Цифровой тенге". Сможет ли цифровая валюта повлиять на экономические процессы в лучшую сторону?
Потом с нашей подачи Народный банк Китая это сделал. Часто бывает, когда в своей стране что-то сделать не получается, а в соседних идет очень даже хорошо. Поэтому пожелаю успехов нашим китайским друзьям. Исходя из пилотных проектов, которые работают в нескольких китайских провинциях, определенные корректировки могут сделать в России и Казахстане, когда мы будем внедрять собственные валюты.
