Китайский интерес
Интересы Китая простираются прежде всего на Среднюю Азию. Китайские власти вкладывают в страны региона миллиарды долларов. Причем скупают они не только углеводороды, но и, например, месторождения минеральных ресурсов, прежде всего редкоземельные металлы, медь, золото. Значительные средства идут на развитие инфраструктурных проектов — китайцы не только укрепляют транспортное сообщение со среднеазиатской кладовой, но и прокладывают через регион торговые маршруты к европейским партнерам.
Неудивительно, что часть российских экспертов говорит о том, что Китай фактически перекупает Среднюю Азию у России и изгоняет Москву из "южного подбрюшья". Аналогичные мысли активно транслируют и западные эксперты, пытаясь доказать, что Пекин играет и будет играть против интересов Кремля в регионе. "Планы Китая в Центральной Азии нервируют Москву", — гласит заголовок статьи в авторитетном американском издании Foreign Policy.
Россия при всех своих возможностях не может конкурировать с китайскими инвестиционными проектами. Кроме того, попытка вытеснить китайский бизнес (не нелегальный — ту же контрабанду через Кыргызстан — а легальный) приведет к серьезному напряжению не только в отношениях с Китаем, но и в ситуации в Средней Азии в целом. Ведь иностранные инвестиции помогают экономическому развитию, а значит, укрепляют его стабильность, в чем крайне заинтересована Российская Федерация, не желающая превращения региона в пространство нестабильности.
Со своей стороны Пекин, опираясь на деньги и связи, тоже мог бы начать выдавливать Россию из региона. Предложить, например, странам свои политические и военные гарантии. Мог бы, но не будет. По целому ряду причин.
Прежде всего главная цель Китая — не доминировать в регионе, а обеспечить в его лице стабильный тыл (экспансия КНР направлена на юго-восток, а воевать на несколько фронтов он не может) и транзитную территорию. В этом ключе как раз очевидна конфронтация между Пекином и Вашингтоном, который сейчас пытается раскачать ситуацию. Зачем Китаю геополитическое бодание еще и со страной, которая разделяет его стремление к стабилизации и укреплению безопасности в этом регионе? Со страной, которая добровольно берет на себя непростую работу по военно-политической защите среднеазиатских стран? Со страной, которая умеет находить общий язык со среднеазиатскими народами (относящимися к Китаю с определенным недоверием)? В конце концов, со страной, хорошие отношения с которой в принципе важны и нужны Китаю для успешного оспаривания американского глобального лидерства. Вопросы, понятно, риторические.
Неоосманизм против евразийства
Однако ситуация выглядит гораздо более неоднозначной. В отличие от Китая, у Турции есть четкие политические амбиции на постсоветском пространстве — амбиции быть региональным лидером. Концепция неоосманизма, которая является не ситуативным инструментом, а органичной частью внешней политики и мировоззрения турецкой элиты, подразумевает фактически сюзеренитет Турции, в том числе над Средней Азией и Кавказом. А это уже прямой вызов российским интересам и концепции евразийской интеграции (предполагающей консолидацию этих стран и интеграцию их с Москвой).
Да, сейчас Турция не имеет возможности проводить активную экспансионистскую политику. Ни в Средней Азии, ни на Кавказе. Но уже в краткосрочной перспективе ситуация может измениться.
Позиции Анкары в Средней Азии сейчас сравнительно слабы. Это связано как с опасениями местных руководителей относительно перспектив неоосманизма, так и с потерей ряда возможностей по воспитанию и образованию мусульманской молодежи после начала войны Эрдогана против Фетхуллы Гюлена.
"Сейчас Турция пытается восстановить свои международные связи после ликвидации системы лицеев Гюлена и его культурных центров, которые долгие годы составляли основу публичной политики этой страны", — поясняет глава Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович.
Однако не нужно забывать, что при всех авторитарных тенденциях Эрдогана Турция остается единственной страной на Ближнем и Среднем Востоке, которая сумела сочетать экономическое развитие, элементы демократии и политический ислам. Страной, которая на своем примере демонстрирует гораздо более жизнеспособный политический проект, нежели стандартные для исламского мира варианты авторитаризма или даже просвещенного авторитаризма. И можно предположить, что чем дальше, тем более привлекательной будет турецкая модель для среднеазиатской молодежи.
Помимо противоречий на постсоветском пространстве, нельзя не учитывать интересы Турции в Крыму (где турецкое руководство видит себя защитником прав крымских татар). Хотелось бы, чтобы некоторые другие страны, не менее Москвы заинтересованные в защите от неоосманизма, учитывали эти моменты.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
