Алина Джоис снимает комнату в обычной бишкекской "хрущевке". Там почти нет вещей. "Я же не Плюшкин. У меня все в две сумки помещается", — комментирует хозяйка.
Она рассказывает свою непростую историю так, что мы обе периодически закатываемся от смеха. И как ей это удается?
— У вас какая-то невероятная родословная, верно?
— Да, моя покойная мама — русская, а отец — гражданин Уганды. В 1976 году он приехал во Фрунзе учиться на летчика. Познакомился с девушкой, вспыхнула страсть, и как результат на свет появилась я. Когда мне исполнилось три года, папа уехал.
Долгое время они с мамой переписывались, он мечтал забрать нас к себе. Но были 80-е, сами понимаете — железный занавес. Со временем связь прервалась. Поисками отца я занялась пару лет назад. К сожалению, в 2004 году он погиб в автоаварии.
— Насколько мне известно, вы из какого-то аристократического рода, а знать в африканских странах, несмотря на нищету большей части населения, живет очень неплохо…
— Да, бывший президент Уганды Пауло Муванга — мой двоюродный дедушка. Я смогла найти его сына, тот сейчас министр здравоохранения. Мы поговорили по телефону… Оказалось, что у отца на родине была жена, но родственники не изъявляют желания со мной общаться.
— Обидно?
— Я слишком взрослая, чтобы обижаться.
— Как вы начали работать в казино?
— Шел 1996 год. Я не смогла поступить в университет на бюджетное отделение, и пришлось зарабатывать, чтобы оплачивать учебу. В казино всегда неплохо платили. Почти за 20 лет работы я выросла от простого дилера до менеджера.
— Как много платили?
— Сказать не могу, коммерческая тайна. Больше, чем в среднем по Бишкеку, но на квартиру я так и не заработала.
— И как вам работа в казино? Еще и в "лихие" 90-е?
— Замечательно!
— А как же разрушенные семьи игроманов, которые теряли все имущество?
— Никого туда за уши не тащили. Не было там подставных лиц, каких-то тайных кнопочек. Казино не обманывает людей. Игромания — это болезнь, которую надо лечить, а не закрывать казино, как сделали в Кыргызстане.
— Часто ли разгоряченные клиенты делали вам предложение руки и сердца?
— Были и предложения, но нам строго-настрого запрещали общаться с клиентами вне стен казино. Это автоматически влекло за собой увольнение.
— В 2011 году все казино закрыли, и вы остались без работы. Как пережили это?
В мае 2013 года мне удалили правое легкое. Через четыре дня после выписки открылся бронхиальный свищ. Через несколько месяцев мне сделали еще одну операцию, вырезали семь ребер, но свищ не закрыли. С ним я живу по сей день.
— Вы поэтому такая худая? Аппетита нет?
— Не в этом дело. Просто у меня неправильный обмен веществ, а ем я нормально. Врачи говорят: "Свищ закроется, и тогда ты поправишься". Из-за низкого веса мне трудно снять комнату — люди боятся, что я умру на месте.
Зато на базаре меня всегда пытаются накормить. Как-то покупала жареную рыбу на Ортосайском рынке, попросила у эжешки две штуки. Она долго-долго искала и вытащила две самые большие: "Вот, девочка, ешь. Ты такая худая, тебе надо много кушать".
— Как еще сказывается на вашей жизни состояние здоровья?
— Я не могу нормально ходить — у меня одышка. В принципе, делаю все, но медленно. Больше всего напрягает, что в свище скапливается мокрота. Когда просыпаюсь, на два часа зависаю вниз головой, чтобы был искусственный дренаж легких. В течение дня мне надо провести эту процедуру раз пятьдесят.
— Что-то еще можно сделать?
— Наши врачи предлагают удалить еще два ребра. Но я не хочу, они же у меня не резиновые (смеется). Свищ могут закрыть в России и Китае. Когда-то эта процедура стоила 35-50 тысяч долларов, только с тех пор многое изменилось. Нынешние цены я не узнавала.
— Как вы зарабатываете на жизнь?
Зато через пять лет мне дадут бессрочную справку. Конечно, если за пять лет не отросло, то стопроцентно больше не вырастет!
— У вас ведь раньше был муж?
— Я четыре года жила в гражданском браке и ушла от мужчины спустя три месяца после первой операции. Хотя "ушла" — это громко сказано. Собрала две сумки, взяла ноутбук и уползла. Не могла тогда ходить…
Гражданский муж создал мне условия, жить в которых было невозможно. Не все люди готовы содержать инвалида.
— Как проходит ваш день?
— Будучи "совой", раньше десяти утра я не просыпаюсь — эта привычка осталась еще со времен работы в казино. Сначала, как уже говорила, на пару часов зависаю вниз головой. Потом завтракаю, обязательно с кофе. После открываю свою шайтан-машину (указывает на ноутбук. — Ред.) и начинаю работать.
Но все меняется, когда воспаляется свищ. Тогда я лежу пластом, и даже дойти до туалета для меня проблема. Если есть деньги, заказываю еду и лекарства с доставкой. Если нет… ну что ж, значит, у меня диета.
— Вы никого не вините в своих бедах?
— Первое время я мучила себя вопросом, почему так получилось. Но мы сами творцы своей судьбы, сами выбираем людей, которые нас окружают. Да, от меня многие отвернулись, но спасибо Господу, что показал…
Знаете, когда я была здорова, у меня даже возникали мысли о самоубийстве, а теперь — нет. Пережить две операции, 12 часов наркоза и потом наложить на себя руки?! Да никогда! Болезнь дается нам для того, чтобы остановиться и оглянуться вокруг. Сегодня я понимаю свое предназначение.
— И какое оно?
— Не скажу.
— А какая у вас мечта?
Хочу заниматься любимой работой. Я ведь не только копирайтер, но и вообще люблю писать. У меня есть сборник стихотворений и роман "Живи не спеша". Это моя личная история.
Настя Клименко — тоже девушка с непростой судьбой. Ей пришлось ночевать на улице, будучи беременной.
