Назарбаев и консолидация Азии

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования

В течение недели президент Казахстана Нурсултан Назарбаев посетил Тегеран и Ташкент. Этим не исчерпывалась его международная повестка, но остановимся именно на этих двух визитах. 

Во-первых, потому, что в их ходе обсуждались одни те же проблемы, беспокоящие все государства Центральной Азии: способы борьбы с негативным влиянием на региональные экономики глобального кризиса, а также связанные с этим же кризисом проблемы региональной безопасности.

Во-вторых, потому, что подобное совпадение по времени переговоров с двумя крупными региональными партнерами никогда не бывает случайным, равно как не может быть случайным и последовательность посещения столиц. 

Назарбаев предпочел слетать вначале в Тегеран, а уж затем в Ташкент, а не наоборот. Следовательно, он намеревался обсудить итоги своего иранского визита с Исламом Каримовым. В свою очередь это означает, что, отправляясь в Тегеран, он согласовал позиции с узбекским лидером заранее.

Сначала безопасность

Проблема безопасности лежит на поверхности. В Афганистане в течение последнего года активизировались боевики запрещенного в России ИГИЛ. По примеру других регионов мы знаем, что, раз появившись, они быстро становятся центром притяжения для наиболее радикальных и воинственных элементов, подавляя, а то и уничтожая не подчинившиеся им исламские группировки. 

Пока игиловцы в Афганистане воюют с талибами, племенными вождями, различными осколками "Аль Каиды", у правительственных войск и прочих представителей красочной афганской военно-политической мозаики есть время подумать и предпринять меры по купированию опасности. Россия, например, уже начала зондировать почву на предмет военно-технического сотрудничества с талибами, чтобы повысить их сопротивляемость халифатчикам. 

Однако если ИГИЛ удастся взять Афганистан под контроль, то одна российская 201-я военная база в Таджикистане, даже получив усиление, полностью закрыть Центрально-Азиатский регион от проникновения джихадистских банд будет не в состоянии. Собственно Москва уже заявляла, что в таком случае потребуется долговременная скоординированная операция с участием сил всех центральноазиатских государств — членов ОДКБ.

Отмечу, что, хотя ОДКБ неофициально и называют "Ташкентским пактом", членство Узбекистана в организации на данный момент приостановлено. В свою очередь Иран, заявлявший о том, что рассматривает возможность присоединения к ОДКБ, пока к организации так и не присоединился. То есть Назарбаев посетил государства, непосредственно граничащие с Афганистаном и в силу этого испытывающие общие для Центральной Азии проблемы в сфере безопасности, связанные с этой страной, но не являющиеся членами ОДКБ. 

Между тем свои действия по микшированию радикальной исламистской угрозы, исходящей из Афганистана, ОДКБ (в том числе России и Казахстану) необходимо будет координировать и с Тегераном, и с Ташкентом.

Это далеко не первая серия визитов Назарбаева в рамках челночной дипломатии, в которой он выступает неофициальным переговорщиком от имени всего ОДКБ или ЕАЭС. 

Всякому крупномасштабному соглашению, меняющему военно-политические расклады в любом из регионов планеты, всегда предшествует зондирование позиций потенциальных партнеров, поиск компромиссных решений. На официальный уровень дело выходит только тогда, когда самые сложные вопросы уже решены. 

Особенности и традиции Центрально-Азиатского региона не предполагают возможности использовать для подобной дипломатии национальных или международных чиновников (такой подход характерен, например, для Европы). Важные решения принимаются лидерами государств, которые не будут на равных беседовать ни с кем, кроме такого же по статусу лидера. 

Совпадение в личности Назарбаева необходимой статусности, авторитета, высокой дипломатической квалификации делает его незаменимым в подобного рода сложнейших предварительных переговорах о координации усилий стран региона в области безопасности, в том числе с ОДКБ.

И посещение Ташкента после Тегерана также укладывается в схему таких переговоров. Ислам Каримов известен своей крайней осторожностью и стремлением дистанцироваться от участия в любых крупных региональных объединениях. В структуры коллективной безопасности Узбекистан вступает только в случае безальтернативности выбора (в ОДКБ он вступал дважды, но в данный момент, по сути, не принимает участия в его работе). Поэтому позиция Ирана играет решающую роль для выбора Узбекистана. Если Тегеран идет на полноценное сотрудничество с ОДКБ, региональная альтернатива для Ташкента исчезает. Если же Иран изъявляет желание решать проблемы самостоятельно, то и Узбекистан может балансировать между ним и ОДКБ, между Тегераном и Москвой.

Безопасность + экономика

Вторая проблема — экономическая, помимо самостоятельного значения, была важна как дополнительный аргумент в пользу регионального союза. И дело здесь не только в снятии санкций с Ирана, открывающем возможности для полноценного сотрудничества с ним. Учитывая характер экономик Казахстана и Узбекистана, в которых огромную роль играет углеводородная составляющая, Иран является, скорее, их конкурентом на мировых рынках, чем торговым партнером.

Но существует проблема, общая для стран региона. Эта проблема носит название "Нового Великого Шелкового пути". И Казахстан, и Узбекистан, и Иран являются транзитными государствами в китайско-европейской торговле, которую Новый Великий Шелковый путь должен обслуживать. 

Сейчас разные транзитные коридоры являются объектом не только экономической (за грузопотоки и, следовательно, доходы от транзита), но и жесткой политической борьбы. В целях сохранения глобального доминирования США пытаются поставить китайско-европейскую торговлю под контроль, запустив основной грузопоток через территории своих союзников. С этой целью государства, через территории которых пролегают альтернативные (как правило, более выгодные коммерчески) транзитные коридоры, умышленно дестабилизируются.

Дестабилизация Центральной Азии (в том числе и при помощи расширения влияния ИГИЛ в Афганистане) позволила бы Вашингтону полностью исключить из транзитных схем не только данный регион, но и Россию, перенаправив грузопотоки через Красное море, Суэцкий канал, а также через Саудовскую Аравию. Таким образом, было бы резко снижено значение России и для Китая, и для ЕС, а значение США и их союзников соответствующим образом возросло бы. Геополитический баланс сместился бы в пользу Вашингтона.

Так что чисто экономический вопрос транзита оказывается напрямую связанным с проблемой безопасности. 

Источники угрозы одни и те же: геополитические интересы США и растущая агрессивная ячейка халифата в Афганистане. 

И в данном случае, как и вопросе координации военно-политических усилий стран региона, слово Тегерана является решающим для определения позиции Узбекистана. Если Тегеран говорит "да" общей транзитной политике, то Ташкенту не остается ничего другого, кроме как присоединиться к региональному консенсусу, поскольку все главные транзитные пути оказываются под контролем стран — участниц формальных или неформальных договоренностей. Если Тегеран говорит "нет", то у Узбекистана появляется пространство для маневра.

Поэтому и с данной (экономической) точки зрения выбор Тегерана как первой точки челночной дипломатии казахстанского президента более чем оправдан.

Ну а насколько далеко стороны продвинулись по пути определения взаимоприемлемых формулировок и формализации своих отношений, мы скоро увидим. Есть основания считать визит Назарбаева успешным, а это значит, что в течение ближайших двух (максимум трех) месяцев переговоры с Ташкентом и Тегераном должен провести президент России. Причем, скорее всего, они также будут оформлены в формат двустороннего общения (либо в Москве, либо в ходе визитов в Узбекистан и Иран). 

Параллельно будет вестись активная работа в рамках ОДКБ. В любом случае сегодня страны "Ташкентского пакта" уже знают, на какую позицию Тегерана и Ташкента они могут рассчитывать. 

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.