Ровно девять лет назад, 24 августа 2008 года, вся страна замерла, узнав страшную новость: под Бишкеком рухнул самолет. На борту находились 90 пассажиров.
В 20.30 шасси Boeing 737 оторвались от взлетной полосы аэропорта "Манаса", а уже через 13 минут фюзеляж горел на земле. Внутри лайнера, задыхаясь от дыма, в панике метались выжившие…
Байыш Адиев стал одним из 25 счастливчиков, которые выжили в этой трагедии. Тогда ему было 15 лет. Корреспондент Sputnik Кыргызстан Асель Минбаева записала его историю.
…Мы с братом-близнецом попали в баскетбол случайно. Однажды заметили, что одноклассники, которые занимаются спортом, могут безнаказанно опаздывать на уроки: они говорили, что были на тренировках, и учителя им все прощали. Тогда мы решили, что нам это подходит.
Напротив школы было четыре баскетбольных площадки. Но оказалось, что высокого роста для хорошей игры недостаточно. Это ударило по нашему с братом самолюбию, и мы стали рьяно осваивать игру. Так и увлеклись…
Сборной 29-й школы не было равных. Мы везде завоевывали первые места, и, когда встал вопрос о том, кто полетит в Тегеран на чемпионат Азии, нашу команду выбрали без конкурса. Ребята были счастливы. Подготовка шла полным ходом. Прямо накануне вылета один игрок повредил колено, а другого неожиданно заменили. Они тогда очень расстроились, что не полетят со всеми.
Нет, никаких дурных предчувствий у меня не было. Правда, незадолго до катастрофы приснился сон, что вся наша баскетбольная команда на войне. Игра идет на выживание, два моих друга гибнут, брат ранен. Я отказываюсь уходить без Жаныша, и мы погибаем вдвоем… Только потом я понял, что этот сон был в некотором роде вещим.
Тогда же нас очень смутил потрепанный вид самолета. Поднимаясь по трапу, я сказал друзьям: "Боже, на чем мы летим!". Но все просто посмеялись.
Нам достались места в середине, однако мы решили вместе сесть в конце ряда. Другие пассажиры пошли навстречу — видели по нашей форме, что мы из одной команды, и соглашались поменяться местами. Мне досталось кресло у окна, брат Жаныш сел посередине, а наш близкий друг Эмиль — у прохода. Эмиль тут же попросил, чтобы я уступил ему место. Это был его первый полет, и он хотел видеть панораму за окном. Я согласился и перелез поближе к выходу.
Обычно мне очень нравится момент взлета, но тогда что-то пошло не так. Как-будто турбинам не хватало мощности. Я решил, как всегда, надеть наушники, включить музыку и поспать… но ничего не слышал: нам всем так заложило уши, что на какое-то время мы оглохли.
Мимо проходила стюардесса. Она мило улыбалась всем и просила пристегнуть ремни. Лишь по ее глазам я понял, что она очень боится. Как только девушка поравнялась с последним сиденьем, она ринулась к своему месту и нервно пристегнулась. У меня не осталось сомнений: все очень плохо.
Я вспомнил, как сидели нарисованные человечки в инструкциях авиакомпании. Выпрямился и стал ждать самого страшного. За 30 секунд до падения я точно знал, что самолет вот-вот рухнет. В голове вертелась одна мысль: почему мы?
Доля секунды и… удар! Меня подкинуло так, что не пострадал я лишь благодаря ремню. Сиденья в середине самолета вырвало из пола, они валялись друг на друге. С пола к потолку пробежал огонь, мне обожгло лицо и руки. Свет выключился, и примерно 10 секунд стояла абсолютная тишина… Потом начались крики.
Я первым вскочил со своего места и рванул назад, к двери, даже не посмотрев на Абдурахмана. Другие пассажиры тоже побежали к выходу. Началась давка. Я выставил колено и локоть, чтобы меня не задавили. Несколько человек пытались выбить дверь ногами, но фиксаторы расплавились, и она не поддавалась. Пришла стюардесса, хотела открыть дверь сама, а потом увидела, что ее руки сильно обгорели.
Не буду врать: я тогда ни о ком не думал. Просто хотел жить! Когда-то дядя привез мне четки из Саудовской Аравии, я перебирал их и молил Бога, чтобы он сохранил мне жизнь.
Неожиданно из салона повалил белый удушливый дым. Я вдохнул его пару раз, и голова закружилась. Тогда я закрыл лицо футболкой, но воздуха в этой горящей консервной банке уже не оставалось. В этот момент пришло понимание, что все кончено. Я опустил футболку и приготовился вдохнуть ядовитый дым…
И тут мне в лицо ударил поток свежего воздуха. Кто-то сумел открыть дверь, представляете?! Я понял, что должен выжить! Люди выскакивали из самолета, откашливались и начинали помогать друг другу.
Я уже стоял на земле, когда меня вдруг переклинило: а где брат? Потерял контроль над собой и пошел обратно в горящий самолет. Ко мне присоединился друг Марат. Мы увидели, как Жаныш выползает из салона, вытащили его. Следом полз сильно обгоревший Эсен…
Сначала мы с Эсеном лежали в палате вдвоем. Первые три дня я почти не помню: мне постоянно ставили капельницы. Эсену было гораздо хуже, я старался его подбодрить, говорил, что все будет хорошо, просил держаться. Но у него было обожжено 65 процентов тела…
Мой друг Эмиль, который так хотел сидеть у окна, тоже не выжил. И Абдурахман… Я не помню, что с ним случилось, как он умер. Когда я вскочил со своего места, думал лишь о том, чтобы спастись…
Я был на похоронах своих друзей. Это тяжело, но я не мог не проводить их. Они снятся мне до сих пор… Мама рассказала, что отец тогда плакал, но сам я не видел. Спустя два года после катастрофы он скончался — инфаркт. Думаю, это трагедия его так подкосила. Он ведь и сам многое пережил: воевал в Афганистане, сумел выбраться из горящего танка, когда весь экипаж погиб. Но он не рассказывал, чего ему это стоило. Он вообще был неразговорчивым.
P. S. Расследование показало, что причиной катастрофы стала ошибка экипажа. Командир судна Юрий Гончаров и второй пилот Тимофей Водолагин получили по пять лет лишения свободы.
