Весь следующий год, с января по декабрь включительно, пройдет под знаком десятилетних юбилеев, связанных с событиями "арабской весны", пишет обозреватель РИА Новости.
Собственно, начало этому процессу уже положено: на прошлой неделе в Тунисе на официальном уровне была отмечена десятая годовщина трагической смерти молодого уличного торговца Мохаммеда Буазизи, который поджег себя в знак протеста против произвола местной чиновницы, конфисковавшей у него товар за нарушение правил торговли. C этого момента начались митинги, которые уже в январе 2011 года привели к отставке президента Бен Али, правившего страной четверть века. А затем последовали демонстрации, восстания или даже войны почти во всех государствах арабского мира. Заполыхал весь регион Северной Африки и Ближнего Востока. Кое-где эти пожары продолжаются и поныне. "Арабская весна" быстро сменилась арабской зимой.
В январе 2011-го в Египте начались широкомасштабные бунты, которые закончились свержением Хосни Мубарака, правившего страной три десятилетия. Первые же демократические выборы привели к власти исламистов — "Братьев-мусульман"*. Вскоре последовал военный переворот, завершившийся массовой казнью "братьев".
В феврале начались демонстрации в Бахрейне. Для спасения правительства в страну были введены иностранные войска. Революция жестко подавлена.
Тогда же вспыхнула Ливия, что привело к войне, бомбежкам западной авиации и свержению Муаммара Каддафи. После этого государство (ранее одно из самых богатых в регионе) фактически распалось на отдельные анклавы, не контролируемые центральной властью. Боевые столкновения продолжаются по сей день. Количество жертв и беженцев сосчитать никто не может.
В марте начались первые крупные акции протеста против законного правительства Сирии, что привело к масштабной войне, унесшей жизни сотен тысяч людей. Потоки беженцев из разрушенной страны привели к мигрантскому кризису в Европе.
И это далеко не полный перечень последствий "арабской весны", которую с таким восторгом встречал тогда западный мир. Сейчас тот же Запад активно обсуждает, "что пошло не так". Скажем, журнал The Economist, который десятилетие назад был чуть ли не самым активным протагонистом революций в арабском мире, вынужден признать: "регион сейчас менее свободен, чем был в 2010 году".
Успех же этот измеряется исключительно количеством демократических институтов, якобы созданных в стране. Например, журналист Financial Times восхищается возросшим числом неправительственных организаций и усилением равноправия женщин. Автор явно подзабыл, что Буазизи сжег себя, не выдержав позора, поскольку получил пощечину как раз от женщины-чиновницы. Видимо, теперь у той больше прав, а у него было бы меньше.
Причем в современном Тунисе, уже после революции, "подвиг" Буазизи повторили десятки (если не сотни) отчаявшихся людей. Только за десять месяцев нынешнего года зафиксированы 62 случая самосожжения тунисских граждан. Но никто уже не ставит им памятники, не называет в их честь улицы, и даже никто уже не обращает особого внимания ни на подобные события, ни на их причины. В стране "победившей демократии" это не так интересно.
А если обратить внимание на мнение самих тунисцев, уставших от экономического кризиса и нищенских условий жизни, то они уже в основном клянут вчерашнего "героя-мученика" и членов его семьи, сколотивших состояние на его смерти и благополучно переехавших в Канаду, откуда теперь призывают к "продолжению борьбы". "Я проклинаю его. Он погубил нас", — все чаще говорят о Буазизи рядовые граждане.
Ну вот, а как же "история успеха" и возросшее количество "демократических институтов"? Судя по опросам общественного мнения, 50 процентов населения Туниса считает, что после "арабской весны" качество жизни ухудшилось, а улучшение почувствовали лишь 27 процентов. Шестьдесят три процента опрошенных уверены, что их дети будут жить еще хуже. То есть тунисцы, в отличие от западных СМИ, никакого особого успеха у себя не заметили. Наверняка многие из них очень удивились бы, если бы им в 2011 году сказали, что они, оказывается, выходят на площади не ради улучшения качества жизни, а ради увеличения количества НПО — главного показателя успешных демократических преобразований.
Самое поразительное, что западные журналисты, сыгравшие немалую роль в разжигании протестных настроений 10 лет назад, пытаются анализировать свои ошибки исключительно в одном русле: что мы сделали не так, раз позволили "демократическим преобразованиям" захлебнуться? Они стараются не допустить мысли о том, что во многом ответственность за кровь, разрушение целых государств, войны, бомбежки, личные трагедии миллионов людей лежит и на них — на тех, кто подстрекал арабов к восстаниям, кто призывал свои правительства бомбить мирные города Ливии или закрывал глаза на бомбежки Йемена, осуществлявшиеся Саудовской Аравией. Все это — как бы во имя демократии.
Западные аналитики не хотят признать, что почти всегда насильственное свержение законной власти приводит не к улучшению качества жизни людей (ради чего те идут на восстания), а к хаосу и разрухе. Отказ от этой очевидной истины, доказанной в том числе "арабской весной", порождает многочисленные выводы либеральных СМИ о необходимости продолжать "демократический" эксперимент в регионе.
И хоть кто-то задался бы вопросом: может, не надо навязывать арабским странам модель правления, общепринятую на Западе? Просто признайте, что она там не приживается и влечет за собой страшные для населения катастрофы и жертвы. Попытки устраивать там извне очередные "цветные революции" и устанавливать "демократические режимы" снова и снова приводят к еще более жестким диктатурам и новым самосожжениям очередных Мохаммедов Буазизи, чьи трагедии перестают волновать Запад сразу после того, как в том или ином государстве устанавливается нужный ему режим.
* Террористическая организация, запрещенная в России.
