Напряженные моменты, связанные с деятельностью руководителя сети турецких лицеев "Сапат" Орхана Инанды, не раз возникали в отношениях между Кыргызстаном и Турцией. После того как проповедник Фетхуллах Гюлен был объявлен в Турции преступником, страны Центральной Азии стали закрывать школы его движения "Хизмет". Единственным государством, отказавшимся передать гюленовские школы фонду "Маариф" при министерстве образования Турции, стал Кыргызстан. Сеть лицеев перерегистрировали под названием "Сапат". Ее новым соучредителем стало Министерство образования и науки Кыргызстана.
Орхан Инанды, ставший главой сети еще в эпоху Гюлена в 2001 году, сохранил должность, что возмущало некоторых представителей турецкой власти. Так, в 2019-м посол Турции Женгиз Фырат, придя на ифтар (разговение) Духовного управления мусульман Кыргызстана, увидел на мероприятии Инанды и отказался "сидеть за одним столом с террористом".
Почему Кыргызстан не закрыл гюленовские школы?
"Там в принципе распространено иностранное присутствие — различные неправительственные организации действуют. А влияние Турции весьма низкое, поэтому если власти и будут запрещать школы Гюлена, то лишь если сочтут их инструментом оппозиции. Но подобных явлений за лицеями "Сапат" не наблюдалось", — полагает востоковед Алексей Малашенко.
В случае с гюленовскими школами Кыргызстан избрал нейтральную тактику, считает бывший советник премьер-министра Кыргызстана, руководитель Центра стратегических разработок "Евразия" Кубатбек Рахимов.
"Начнем с того, что Реджеп Тайип Эрдоган ранее сам тесно общался с Гюленом, и ситуация со школами — это внутритурецкие линии раскола, — говорит он. — Если говорить о теории, что в этих школах штампуют каких-то идеологически неправильных людей, надо помнить, что Кыргызстан — суверенное государство и у него есть рычаги контроля, госстандарт например. Министерство образования всегда может влиять на предметы, преподаваемые в лицеях".
Тем не менее в январе этого года профильное ведомство Кыргызстана подписало соглашение с фондом "Маариф" об открытии новых частных турецких школ в Бишкеке. Школы при этом фонде, который поддерживает парламент Турции, в чем-то повторяют модель учреждений Гюлена, говорит тюрколог Алексей Образцов.
"Что бы ни говорили потом, программа гюленовских школ была довольно разумной — Турция завоевывала новых сторонников ненасильственным способом, продвигая язык и культуру, — говорит он. — Данная модель оказалась успешна в Центральной Азии в период 1990-х, потому что политика не терпит вакуума, и после распада СССР влияние Турции в регионе безусловно выросло".
Страны Центральной Азии находили привлекательной модель, которую предлагала им Анкара, — умеренный ислам и вовлеченность в европейские проекты, уточняет Кубатбек Рахимов.
Иными словами, методы Эрдогана можно назвать несколько устаревшими, делает вывод Алексей Образцов.
"Замах у турецкого руководства на Центральную Азию мощный, но экономически он никак не подкреплен. Турция организовала программу студенческой мобильности "Мевляна", но масштабной ее назвать нельзя. То есть заявления турецкого руководства опережают возможности", — полагает Образцов.
Турецкие программы часто выступают как альтернатива культуре России, считает старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин. В качестве примера он приводит карабахский конфликт, когда фонд "Маариф" сообщил о готовности открыть турецкие школы в местностях, отошедших Азербайджану.
"В плане геополитики Турция пользуется любой возможностью нарастить свое присутствие. Однако для России это не системная угроза, потому что отношения центральноазиатских стран с Турцией стали развиваться относительно недавно, и их основная скрепа — тюркский язык (но не у Таджикистана. — Ред.). А с Россией — долгая история и экономическая взаимозависимость, с которой Турция сравниться не в силах", — говорит Притчин.
Все измеряется деньгами, или Конкуренция с Россией
Любая идеологическая работа международного масштаба требует денег, которых у Турции нет, подчеркивает Алексей Образцов. По оценкам аналитиков CNBC, реальный уровень безработицы в Турции достиг 25 процентов из-за пандемии, а дефицит бюджета в конце 2020 года составил почти 25 миллиардов долларов против 22 миллиардов годом ранее.
"Чтобы закрепиться в стране, нужно иметь экономические интересы, а торговля Турции и Кыргызстана приостановилась, — говорит Кубатбек Рахимов. — Товарооборот между странами в прошлом году составил 507 миллионов долларов".
"Да и в плане образовательных программ Россия успешно конкурирует с Турцией, проекты Россотрудничества пользуются в регионе большим спросом. К тому же Россия в рамках гуманитарной миссии ООН обеспечивает бесплатными школьными обедами учеников в Кыргызстане и Таджикистане. Все это укрепляет связь Центральной Азии с Москвой и влияет на мировоззрение общества", — заявил Рахимов.
Россия не только выделяет квоты для обучения студентов из Центральной Азии, но и активно развивает образовательные площадки внутри региона. На сегодня в Узбекистане действуют 12 филиалов российских вузов. Представительства нескольких российских университетов открыты и в Казахстане, а в Кыргызстане 1 июня предложили перенять данную практику и открыть филиалы вузов РФ на базе местных учреждений. Таджикистану же Россия выделила 30 миллионов долларов на строительство общеобразовательных школ.
"Как мы видим, российское образование остается самым престижным для региона, — подытожил Станислав Притчин. — Более того, роль России повышают такие организации, как ЕАЭС или ОДКБ".
Хочется надеяться, что при этом Россия будет создавать и новые структуры — те же НКО, к примеру, поскольку такие организации оперативнее реагируют на изменения и тренды в регионе, заключил Притчин.
