Психотерапевт Гулумкан Джоробекова рассказывает, что затяжная депрессия часто становится причиной суицида.
"К нам приходят, когда понимают, что справиться с проблемой самостоятельно невозможно. Сейчас заполнены и мужские, и женские палаты, хотя женщин в больнице, конечно, больше. Истории самые разные. Некоторые даже нас, врачей, заставляют задуматься… У одного мужчины, например, ребенок покончил с собой", — сообщила она.
Коридоры и холл отделения заполнены людьми. Только за время нашего небольшого интервью с врачом к ней обратились три человека, попросившие принять их на лечение. И лишь одна женщина пришла, чтобы оформить выписку.
В РЦПЗ есть платные и бесплатные палаты. "Коммерческие" пациенты платят 190 сомов в сутки, другие — ничего. Но все они неохотно соглашаются на разговор — многих пугает риск быть узнанным.
У меня начался панический страх…
Моему первому герою чуть больше пятидесяти. Услышав об интервью, мужчина поставил условие: никаких имен, фамилий и, тем более, фотографий. Он сел на кровать, потер шрам на лице и начал рассказывать:
— Проблемы начались после того, как в мае прошлого года на меня напал неизвестный. Это был обычный день, я шел на обед в любимое кафе. Казалось бы, центр города, вокруг много милиции… А толку?
Кое-как я смог позвонить жене. Она была в ужасе от увиденного, когда приехала. Врачи сказали, что у меня раздроблена челюсть и сотрясение мозга. Я, как положено, написал заявление в милицию. Сообщил правоохранителям, что в кафе были камеры видеонаблюдения. Заявление приняли — на этом мое общение с милиционерами и закончилось. Они даже ни разу не позвонили.
Через месяц я вроде поправился. Преступника сотрудники УВД не нашли… не знаю, искали ли вообще. А потом у меня начались адские головные боли. Казалось, что мозг просто плавится, мне хотелось выть. Я принимал прописанные лекарства, но они плохо помогали. Доктора не смогли поставить конкретный диагноз. До этого я пережил две серьезные аварии, в которых тоже получил травмы головы.
Я всерьез думал о суициде. Каждый день был похож на пытку. Мое состояние усугубило разочарование в людях: оказывается, можно лежать в центре города с пробитой головой, и никто не обратит на тебя внимания.
У меня начались панические атаки: я испытывал безумное чувство страха. Но надо же взять себя в руки, у меня семья, внук родился… Надо вылезать из этого болота. В больнице я пятые сутки, не знаю, будет ли большой прогресс, но так жить невозможно.
Я болен, но доктора не могут поставить диагноз
Еще один смуглый мужчина невысокого роста сидел в коридоре в шапке и серых штанах. В РЦПЗ он попал из-за онкологической болезни матери. Приведу его историю также от первого лица:
— Мама "сгорела" у меня на руках: всего полтора года онкологии — и ее не стало. Помню, как она плакала от боли, как страдала. Врачи долго не могли поставить точный диагноз, а потом стало слишком поздно. Болеутоляющие помогали плохо. Я смотрел на мамины мучения и чувствовал себя беспомощным, жалким…
Специалисты из другой клиники заявили, что у меня в несколько раз увеличен кишечник. Мне провели операцию, только это не помогло. Я высыхал, боялся умереть, не узнав, что со мной… В итоге меня направили к неврологу, а тот после череды обследований "прислал" в РЦПЗ.
Я должен провести в больнице 50 дней, прошло уже 20. На лечение ложусь второй раз. Понимаю, что сам загоняю себя в яму и придумываю проблему…
Я потерял миллионы, родители винили жену
Передо мной сидит молодой мужчина. Ему еще нет тридцати, в РЦПЗ он всего третьи сутки. По словам пациента, почти все время он спит: так действуют успокоительные и психотропные препараты.
— Каждая клетка моего тела болит — сказывается нервное прошлое. Когда-то мне удалось "раскрутиться" всего за пару лет: оборот денег был большим, я купил дом, перестроил родительское жилье, купил машину. Ворочал миллионами сомов…
Обанкротившись, я потерял не только деньги: от меня отвернулись друзья и знакомые. Потом мы с женой переехали в Москву, я устроился на государственную службу. За короткое время смог дослужиться до замначальника ведомства. Это была трудная работа с жесткой конкуренцией, где тебя могут просто морально "утопить".
Год назад я понял, что болен: ныли кости, мышцы… Стал ходить по врачам, но никто не мог поставить диагноз. Так я жил год, потом взял отпуск и приехал в Бишкек. Здесь мне говорили, что на меня навели порчу или что в меня вселился джин. Предлагали самые абсурдные способы лечения… Родные только теперь поняли, до чего меня довели.
Я знаю, что мое самочувствие — это последствия пережитого стресса. Сейчас лечусь в стационаре, а если бы запустил болезнь, мог оказаться в диспансере закрытого типа.
