Экологи тем временем бьют во все колокола. Профессор биологических наук Эмиль Шукуров, а также исполнительный директор экологического движения "БИОМ" Анна Кириленко рассказали, чем грозит всеобщее наплевательское отношение к месту, в котором мы живем.
— Как-то я говорила с сотрудником "Бишкекглавархитектуры" на тему вырубки деревьев в городе. Чиновник заметил, что вместо каждого нового пенька будет высажено несколько деревьев. Он отметил, что город развивается, значит, где-то же должны располагаться новые магазины, дома.
Эмиль Шукуров: Это большая ложь! У нас до сих пор нет нормальных стандартов озеленения. В итоге мы видим огромное количество вилл, которые оказались словно в пустыне. Ни одного деревца, ни травинки — все заложено плиткой.
То, как разрушают нашу среду обитания, не лезет ни в какие ворота. Иногда говорят, что просто не хватает средств на озеленение. Совершенно очевидно, что город у нас не супербогатый, чтобы тратить какие угодно деньги на это.
Однако при этом у нас сажают уже взрослые деревья, которые стоят в 10 раз дороже, чем обычный нормальный саженец! Но нет, сажают именно такие, оправдывая это тем, что и вырубили большие. И еще находят сотни причин, почему те, старые, вырубили: мол, они были аварийные, больные, пятое-десятое. Просто уму непостижимо, почему горожане позволяют это делать!
Нам объясняют, что саженцы не приживаются, но это тоже не аргумент! Все деревья, которые вы видите в городе, тоже когда-то были саженцами. Давно добросовестные и честные озеленители засадили весь Бишкек таким способом. А нынешние, значит, расписываются в своей некомпетентности или нежелании, которые не дают им сажать так, как это делалось раньше?
Еще все вдруг начали увлекаться хвойными деревцами, но их кроны не затеняют тротуар, это делают лиственные деревья. Зато хвойные стоят гораздо дороже обычных. Чиновникам проще посадить одно драгоценное дерево, и все, бюджет реализован, да и трудовых затрат меньше.
А вот листовая поверхность — это прекрасный освежитель и увлажнитель воздуха. Из-за этого в городе такой приятный климат. Кроме того, листья копят на себе пыль, которой стало безумно много с этой идиотской автомобилизацией.
Анна Кириленко: Вы знали, что в 2015 году многими странами, в том числе Кыргызстаном, приняты Цели устойчивого развития до 2030 года? Там есть очень интересная одиннадцатая цель, один из пунктов которой касается доступа горожан к зеленым зонам.
В ней говорится, что для полноценной жизни человека необходимо, чтобы зеленая зона располагалась как минимум в полукилометре от дома. Это особенно важно для маленьких детей.
Столичная мэрия никогда не расплатится за тот урон, который она наносит горожанам повальной вырубкой, ведь это просто колоссальное негативное воздействие на всех нас.
Кыргызгидромет регулярно отслеживает показатели качества воздуха в Бишкеке. Есть даже карта, в какой части города превышается предельно допустимая концентрация загрязняющих веществ. Когда вы увидите ее, поймете, что в настоящее время мы живем в очень опасной экологической среде.
— Если бы у нас работали заводы, то было бы понятно, откуда в воздухе столько грязи. Но ведь у нас и производства-то нет!
А.К.: Необходимо принимать меры, чтобы ограничить "нашествие" машин. Например, в Китае в один день на дороги выезжают машины с четными номерами, а в другой — с нечетными.
Э.Ш.: Нужно решать проблему и с парковками в центре города. Еще 25 лет назад предполагалось, что центр станет чуть ли не прогулочным и такого большого количества машин точно не будет. Но кажется, что сейчас все происходит стихийно. Все нормы — это видимость. Каждый делает, что хочет, где хочет и как хочет.
— Хотелось бы обсудить еще одну проблему: отчаянное свинство в местах отдыха на природе. Как-то мы поехали отдыхать на Мертвое озеро. Там установлен шлагбаум, где люди сомнительного вида собирали с каждой машины приличные деньги. Однако никаких условий для отдыхающих не создано: ни раздевалок, ни урн, ничего. С этим как вообще можно бороться?
Э.Ш.: Элементарно, Ватсон! Нужно брать пример с других стран. Например, я был в национальном парке Дана в Иордании. Природа этого места в сто раз беднее, чем живописные виды любого из наших ущелий. Но парк находится рядом с пустыней, и на ее фоне, конечно, выглядит роскошно.
Туда не может заехать ни одна посторонняя машина, все передвигаются в специальных грузовиках, сидя на тюках с сеном.
Туристов довозят до места, там есть магазин сувениров, кафе, кинотеатр, где читают лекции. Все ходят группами, ни один человек не имеет права болтаться там без гида. О костре и помыслить нельзя!
А.К.: И в Африке так. Ты даже не можешь сам открыть дверь машины, ехать можно только по определенной дороге. Автомобили, которые тебе предоставляют, должны отвечать стандартам. Так делается во всех цивилизованных странах, так можно делать и у нас.
— Еще одна болезненная для нас тема — охота. 16 марта депутаты парламента отклонили законопроект о введении моратория на отстрел животных, занесенных в Красную книгу. При этом очевидно, что такая охота — забава богатых…
Э.К.: У противников моратория главный аргумент, что без охотничьих хозяйств начнется разгул браконьерства. А сейчас что, не раздолье для браконьеров?! Однако закон не отменил бы охоту, он просто запретил бы отстреливать некоторые виды животных, только и всего.
— Насколько серьезно сейчас стоит проблема охоты в Кыргызстане?
Э.Ш.: Представьте стадо косуль из ста особей. При благоприятных условиях самки принесут потомство в 40 детенышей в год. До следующего лета из-за хищников и болезней не доживет и половина, так что за год прирост составит 10 особей. Из этих десяти охотники без ущерба для природы могут отстрелить лишь одного.
То есть можно отстрелить 100 косуль из 10 тысяч, иначе популяция будет сокращаться. При этом есть еще одна проблема: если взять архаров, то для охотников самая желанная добыча — это самцы с хорошо развитыми рогами, чтобы было чем украсить комнату.
Сейчас стали отстреливать даже молодняк. Охота превратилась в истребление, ведь в природе самцы должны драться друг с другом за самок. Если этого не происходит, то самец либо сходит с ума от своих гормонов, либо может и вовсе утерять интерес к размножению.
— Чтобы рассчитать, сколько животных можно отстрелить без потерь, нужно знать, сколько их всего. Насколько хорошо в Кыргызстане отслеживается количество диких животных?
Иногда в этих отчетах численность одного вида за год увеличивается на тысячу голов! Такого быть не может! Я понимаю: если их показатели совсем упадут, им запретят отстреливать, чего они и боятся.
А.К.: У нас по закону деньги, вырученные с продажи лицензий на охоту, должны расходоваться в определенном порядке. 40 процентов идут на биотехнические мероприятия, но какими они должны быть, нигде не расписано. Четверть поступлений идет в местные бюджеты. 35 процентов должно тратиться на мониторинг.
Но каждый раз, когда мы заикаемся о мониторинге, нам говорят, что денег на это нет! Сколько бы животных ни отстреливали, денег нет!
Э.Ш.: Все так озабочены судьбой снежного барса. Однако на территории Кыргызстана он практически перестал размножаться! Исключение составляют две-три популяции, которые обитают в верховьях Нарына.
То есть не сделано ровным счетом ничего! В бюджет эти деньги тоже не попали. Так где они? Известно, что процветают коррупционные схемы, но никого за это не наказывают.
— Как обстоят дела с охотой в других странах?
Э.Ш.: Будучи в США, я поехал в Йеллоустонский парк как раз в начале охотничьего сезона. Мы получили разрешение просто посмотреть, как и что там. Нам навстречу выехал пикап, в кузове которого лежал огромный бизон.
Хозяин рассказал, что это удовольствие обошлось ему всего (!) в 22 тысячи долларов. Дело в том, что там ты покупаешь право на выстрел, как пульки в тире. Промахнулся — сматывайся отсюда.
И вот мы едем вдоль дороги и видим самок и детенышей бизонов. Оказывается, они тут в безопасности, ведь нельзя расчехлять ружье как минимум в сорока метрах от трассы. И никому не приходит в голову нарушать эти правила.
Меня удручает, что мы все проблемы списываем на недостаток средств. С нашими ущельями, с нашей природой можно зарабатывать баснословные деньги, не разрушая ее. Еще в советское время я водил по горам интуристов и знаю, о чем говорю. В наших условиях дело-то и не в деньгах, а в отсутствии желания сохранить наши природные богатства.
