Участники второго "перевернутого" интервью — ветеран отечественной политики Феликс Кулов и самая очаровательная журналистка Sputnik Кыргызстан Асель Минбаева (по версии самой Асель Минбаевой).
Феликс Шаршенбаевич признался, что интервью брать не привык. Зато бывалый милиционер прекрасно знает, что такое допрос.
Феликс Кулов: Сегодня мне выпала почетная экспериментальная миссия, потому что я никогда этим не занимался, — нужно взять интервью у человека, который берет интервью у других. Передо мной сидит замечательная девушка Асель Минбаева. Я хочу вкратце рассказать, что она собой представляет.
Асель Минбаева: Даже так?! Меня представляет сам Феликс Кулов!
К. Ф.: Асель Минбаева еще молода, но у нее богатая биография. Работать она начала в 16 лет. Это значит, человек рано понял, что такое трудовая копейка. Она продавала компакт-диски и дешевую технику в магазине китайских товаров, но не испытывала угрызений совести, потому что покупатель не имел права надеяться на качество, приобретая что-либо за такие смешные деньги. Это говорит о честности бывшего коммерсанта…
М. А.: Очень низкого, крайне низкого пошиба коммерсанта…
К. Ф.: Асель окончила КРСУ и с 2009 года работала на телевидении, трудилась экономическим обозревателем в крупной компании, преподавала и однажды даже поработала в стриптиз-баре.
М. А.: Всего одну ночь! Официанткой! Ради сюжета, прошу заметить.
К. Ф.: А муж присутствовал?
М. А.: Нет, но он был недалеко и очень нервничал. Все проходило под его чутким руководством.
К. Ф.: Я должен признаться, что никогда не брал ни у кого интервью — больше допрашивал.
М. А.: Мне адвоката звать?
К. Ф.: Не надо. Перед допросом обычно спрашивают: "Вы клянетесь говорить только правду и ничего, кроме правды?".
М. А.: У нас тоже так спрашивают, что ли?
К. Ф.: Нет, это я спрашиваю.
М. А.: Клянусь! А мне руку на что класть? На чашку с логотипом Sputnik?
К. Ф.: Да. Как получилось, что вы родились в Новосибирске?
М. А.: Мои мама и папа там учились. В Советском Союзе многие уезжали поступать в вузы других республик… Там родители познакомились, и, собственно говоря, в Новосибирске получилась я. А потом мы переехали сюда.
М. А.: Без. Она куда-то пропала. По официальной версии — потерялась.
К. Ф.: Мы изучили ваши посты в соцсети и обнаружили, что 28 мая вы написали: "Как только говорю о ком-нибудь "красивый мужик", на меня начинают шикать — мол, у тебя же есть муж! И что, я должна ослепнуть?". 4 мая вы писали, что с вами хотел познакомиться какой-то парень, предложил прогуляться, а вы подумали: "Мне же нельзя, у меня муж — он деспот, тиран". Неужели он действительно такой?
М. А.: Муж очень хороший. Но я считаю, что женщины имеют право испытывать эстетическое удовольствие от других людей. Просто хочется смотреть на что-то красивое: мужчину, женщину, зайчика, природу — не важно.
К. Ф.: Согласен. Продолжим. 7 февраля вы в своей анкете указали, что далеки от политики. Однако тут же мы читаем: "Я и правда хочу в президенты". Однако, чтобы вас не засмеяли, вы попытались превратить это в шутку. Теперь вопрос: что бы вы сделали, если бы стали президентом?
М. А.: Я бы не стала президентом. Никогда. Судите сами: как только пришла в профессию, мне казалось, что я все знаю. Это же так очевидно: нужно уволить всех воров, посадить на их места порядочных людей — и будет нам счастье! А сейчас я постоянно общаюсь со специалистами из разных сфер и понимаю, что сами-то люди хорошие. По одиночке хорошие, но когда они вместе, что-то идет не так. Это проблемы не людей, а системы, но их решение мне не по силам.
М. А.: Нет. Мы любим повторять, что все плохо, но если вспомнить, что было 25 лет назад… Я читала газеты, которые вышли в период становления независимости, и увидела большую разницу между тем, что происходило тогда, и тем, что происходит сейчас. В начале 90-х не говорили о плохих дорогах, врачах-взяточниках и дураках-депутатах — людей интересовало, будет ли у них сегодня еда. Страшно представить жизнь в стране, где все рушится, нет работы и никаких представлений о будущем.
Сейчас мы понимаем, что проблемы есть, но все уже далеко не так критично. Естественно, Кыргызстан — состоявшееся государство хотя бы потому, что мы знаем, куда движемся.
К. Ф.: 10 января вы писали: "Я катастрофически неуверенный в себе человек. Просто до одури". В это не верится, потому что, глядя на вас и читая ваши интервью, я вижу, что вы — человек очень позитивный.
М. А.: Я ведь не должна на работе впадать в истерику и кричать: "А-а, у меня ничего не получается!". Хотя бывает, меня жестко критикуют, или люди ведут себя как-то "не так". Я могу прийти домой, надеть растянутые штаны с "пузырчатыми" коленками, в которых стыдно выйти в магазин, и жаловаться мужу: "Меня никто не любит, я такая плохая…". Он меня по плечику погладит — и сразу все хорошо.
К. Ф.: Вы сказали, что не любите блиц-интервью. Простите, но я все-таки решил доставить вам такую неприятность… Итак, в какой стране вы хотели бы жить?
М. А.: В Кыргызстане.
К. Ф.: Какой суперспособностью хотели бы обладать?
М. А.: Становиться невидимой.
К. Ф.: Что для вас лучше — патриархат или матриархат?
М. А.: Только два варианта, да?
К. Ф.: Только два варианта.
М. А.: Тогда патриархат.
К. Ф.: Вас дразнили в школе?
М. А.: Да. У меня были во-от такие уши…
К. Ф.: И как вас называли?
М. А.: Аселя-Киселя — самое распространенное прозвище.
К. Ф.: Вы обижались?
М. А.: Нет, надо было просто придумать кричалку пообиднее.
К. Ф.: А вам приходилось драться?
М. А.: Да, но меня всегда били. Я была очень маленькой и худой, никогда не побеждала в драках.
К. Ф.: А сейчас?
М. А.: Сейчас я поумнела и не дерусь.
К. Ф.: Когда вы последний раз плакали и почему?
М. А.: Я вообще люблю поплакать. Вроде позавчера это было — как всегда, из-за какой-то ерунды.
К. Ф.: Существует ли дружба между мужчиной и женщиной?
М. А.: Нет.
К. Ф.: Вы хотели бы сменить пол?
М. А.: Нет.
К. Ф.: А что вы хотите изменить в себе?
М. А.: Нос и губы. Да, так банально… Но я же просто женщина — я вижу в журналах аристократические, аккуратные носики и хочу такой же.
К. Ф.: Есть ли у вас вредные привычки?
М. А.: Я люблю поесть. Очень.
К. Ф.: А как вы относитесь к многоженству?
М. А.: Отрицательно. Я бы побила своего мужа, если бы он привел вторую жену.
К. Ф.: Как вы считаете, в нашей стране нужна смертная казнь?
М. А.: Нет. Когда я вижу кадры смертной казни в Китае, меня одолевают сомнения. Действительно ли этот человек виноват? Вот сейчас его убьют — и все. А вдруг он не виновен? Никто не имеет права лишать жизни другого!
К. Ф.: Это же суд решает. Он взвешивает факты, выносит приговор…
М. А.: А судьи кто? Те же люди. Они видят только плохие поступки.
М. А.: Я застрелила бы педофила — сто процентов. Но это вынужденная мера. Однако если человек взят под стражу и никому больше не может причинить зла, насколько этично его убивать? Это страшно, понимаете? Любая казнь — это очень страшно.
К. Ф.: Последняя прочитанная вами книга?
М. А.: "Дети полуночи" Салмана Рушди. Я скачала ее в Интернете, но, к сожалению, это оказалась пробная версия — без окончания. Искать полный вариант не буду: такая странная книга, неоднозначная…
К. Ф.: Какие вопросы вы хотели бы задать самой себе?
М. А.: Себе? Кстати, интересно, я никогда об этом… Я всем задаю один и тот же вопрос: каким вы видите себя через пять лет?
К. Ф.: И какой вы видите себя?
М. А.: Я не хочу, чтобы через пять лет меня посещали мысли: "Ой, завтра меня уволят! Что же я буду делать?". И я хочу детей, да.
К. Ф.: Это замечательные пожелания самой себе. Я вам желаю, чтобы они сбылись, и не через пять лет, а гораздо раньше. Чтобы у вас была финансовая подушка и на ней лежали дети.
Мне приятно было провести этот "допрос". Я убедился, что журналисты хорошо разбираются во многих сторонах жизни и могут не только спрашивать, но и отвечать. Желаю вам успехов! Сегодня у нас в студии была замечательная девушка Асель Минбаева.
М. А.: Вы так подготовились! Спасибо, мне было очень интересно.
