В фойе отделения детской онкологии стойко пахнет алкоголем. Источник запаха — мужчина, нервно перебирающий пальцами. "У меня тут сын. Но там еще ничего не доказано! В среду скажут точно, есть у него рак или нет", — прерывает он тишину.
Мы ждем Айнуру Калиеву. У ее восьмилетнего сына Эльдара лейкоз. Коридор внезапно оглашается истеричным женским криком: "Заткнись!". Это кто-то из мам попросту сорвался на ребенке. Айнура печально улыбается: "Вы поймите, тут у каждого нервы сдают. Но я стараюсь держаться".
Ее сын лежит на ярких простынях с изображением Спанч Боба. Мальчик рассказывает, что вообще-то больше любит Супермена, но если мама настояла, куда деваться. Кстати, он хочет стать видеоблогером и даже снял ролик с рецептом клубничного коктейля.
"Нет, я не стал его выкладывать. А вдруг люди будут надо мной смеяться? Страшновато… Тем более у других блогеров так интересно получается!" — рассуждает Эльдар.
Мы с его мамой выходим в коридор. Нам предстоит разговор не для детских ушей.
— Расскажите о своем детстве.
— Я родилась в Балыкчи, мне 32 года. Папа тогда работал дальнобойщиком на ветсанзаводе. Если где-то в колхозе подыхала скотина, он приезжал туда и забирал падаль. Мне нравилось ездить с ним, ведь с мамой было по-другому. Она считалась очень властной женщиной, не слишком ласковой. Конечно, она любила нас, но по-своему.
— Почему вы приехали в Бишкек?
— Я с детства мечтала стать следователем и приехала сюда, чтобы поступить в Юракадемию. Мне удалось попасть на бюджет. Родители к тому моменту переехали в село. Естественно, заработать там негде, и они присылали мне по 3 тысячи сомов два раза в год — очень большие для них деньги.
Чтобы как-то держаться на плаву, я стала подрабатывать: сначала мыла посуду, потом меня перевели в официантки. Так как я с детства занималась боевыми единоборствами, удалось устроиться охранником в ночной клуб.
— Как вы вышли замуж?
— В университете был такой стереотип: если ты до пятого курса не вышла замуж, то все — помрешь старой девой. Помню, как однокурсники 1 сентября пугали девчонок: "Ой, а что, летом никто из вас замуж не вышел? Смотрите, срок годности уже истекает!".
Потом одна женщина, которая любила подыскивать пары, познакомила меня с парнем. Мы с ним общались всего один день, когда он предложил съездить в ресторан. А я же там не была никогда! Куда мне, простой девушке из общежития, по ресторанам? А ведь так хотелось одеться красиво, накраситься…
Договорились, что вечером он за мной заедет, но тот пришел слишком рано. Однокурсники вытягивали шеи, чтобы его разглядеть. У меня ж никогда парней не было, и всем было интересно: неужели к нашей Айке кто-то пришел?
Мы сели в такси и поехали в сторону ресторана. Однако машина остановилась возле какого-то дома. Оттуда вышла бабушка и со словами "будьте счастливы" надела на меня платок.
Как я тогда испугалась! Думала, что приедет моя боевая мама и всем будет крышка! Тогда у меня сотового телефона не было, и позвонить ей я не могла. Мне сказали написать следующий текст: "Мама и папа! Простите меня, но я вышла замуж по собственному желанию". Я же написала так: "Мама и папа! Простите меня, но я вышла замуж, кажется, по собственному желанию".
— Как протекала ваша семейная жизнь?
Потом там поставили вагон, и мы жили уже с другими рабочими — я на все была согласна. Тогда меня очень пугало слово "разведенка".
Больше всего терзало, что у нас не получалось зачать ребенка. Три года мы ходили по докторам. За это время я даже успела поработать помощником следователя.
— Расскажите, как вы помогали раскрывать преступления.
— Я проводила допросы, делала описание тел умерших. Наставники меня многому научили. Очень запомнился один парень. Его привели в отделение в наручниках и сказали не спускать с него глаз. Задержанный оказался очень молодым, почти мальчишка.
Все это время парень рассказывал свою историю. Его обвиняли в убийстве сожительницы, которая была старше его на 15 лет. Они вместе выпивали. По его словам, во время очередного "пира" она пошла в кусты и не вернулась. Дескать, он подождал ее немного и ушел.
Тело женщины нашли много позже, когда оно успело превратиться в скелет. Задержанный был последним, кто видел погибшую живой. Мне так хотелось отпустить того парня, но я не могла…
Был еще один случай, который навсегда врезался мне в память. Женщина убила сожителя ножницами. Она защищалась, ведь тот напился и стал избивать ее.
Когда мы приехали на место преступления, к нам подбежал маленький ребенок — это был их сын. Увидев плачущую маму, он принес ей стакан воды… Мы поразились, как тонко мальчик все чувствовал. У задержанной в детском лагере была еще и дочь. Она позвонила ей и рассказала, что произошло.
Крики той девочки разрывали нам сердца. Следователю даже пришлось выпить корвалол. Когда службы опеки пришли за младшим, плохо стало всем.
Мне всегда хотелось защищать задержанных. Следователь злился: "Почему ты не пошла в адвокаты? Не надо их защищать, они все виноваты!". А я верила людям. Не хотелось думать, что они такое совершили.
Я грезила этой работой, трудилась бесплатно два года, но меня так и не аттестовали. Это было тогда, когда МВД возглавлял Молдомуса Конгантиев. Оказалось, что работать за двоих недостаточно — нужны связи. Как меня душила обида! Однако именно тогда меня ждало самое большое счастье: я узнала, что стану мамой.
— Легко ли протекала беременность?
— Нет, я все время моталась по больницам. На седьмом месяце мне велели сделать искусственные роды, по сути, аборт. Дело в том, что у меня отказывали почки и возникла угроза для жизни. Но как можно убить ребенка на седьмом месяце? Как?!
Я отключила телефон и затаилась на две недели. А потом пришла к врачам и сказала: "Я не буду этого делать и будь, что будет". Оказалось, что новые анализы были гораздо лучше предыдущих, и я выносила сына.
Роды были тяжелые. Я до сих пор поражаюсь женщинам, которые в этот момент могут кричать! У меня сил на это не было, я даже теряла сознание. В глазах полопались сосуды.
Однако, когда Эльдар родился, он не кричал. Не передать словами, как это страшно. Когда я услышала слабый писк, у меня отлегло от сердца.
— Смог ли ребенок спасти ваш брак?
— Нет. Мы с мужем стали часто ссориться, ситуацию усугубляли постоянные визиты родственников. Я привыкла создавать вокруг себя комфорт, но не получалось — мы постоянно кочевали по съемным квартирам.
Однажды мы сильно разругались. Я не выдержала и пожаловалась сестренке. На тот момент она работала на военной базе в Афганистане. "А давай ты поедешь со мной? Денег на жилье заработаешь", — предложила она.
Моему сыну на тот момент исполнилось четыре. Я оставила его своим родителям и подала резюме. Мне предложили стать администратором парикмахерской, куда приходили военные с зарплатой в тысячу долларов.
— Но ведь там бомбежки!
Как только мы вошли в комнату, раздался гул сирены. Сестра надела на меня бронежилет и каску, и мы побежали в бункер. Я тряслась от страха, когда взрывались бомбы. Мой папа когда-то прошел Афганистан, и мне было страшно: он выжил, а я умру…
Потом мы привыкли к этому. Иногда было даже лень вставать с кровати, когда сирена начинала выть ночью. Приехав в Бишкек, я долгое время не могла спать: просыпалась среди ночи и пряталась под кровать — все чудились бомбы.
— Когда вы приехали домой, жизнь наладилась?
— Я проработала там год и, вернувшись, объявила мужу, что мы расстаемся. Он не хотел развода, извинялся. Но у меня такой характер: если что-то решила, будет так. Просто мне легче самой прокормить себя и ребенка.
Я купила дом в Кара-Балте и еще однокомнатную квартиру гостиничного типа в Бишкеке. Потом окончила бухгалтерские курсы и узнала, что в Афганистане снова открылась вакансия: требуются бухгалтеры-кассиры. Зарплата была привлекательная — полторы тысячи долларов в месяц. Я уехала.
— В какой момент узнали, что Эльдар заболел?
— В марте, когда была в Афганистане. Сначала братишка написал: "Эжеке, у Эльдара появились синяки". Мы решили, что кто-то его побил в садике. Однако воспитательница сказала, что ничего не было. Ситуация усугублялась: Эльдар стал бледнеть, слабеть…
Бывший муж повел его к врачу. Ему сказали, что ребенку будут делать пункцию спинного мозга. Папа испугался, что сына парализует из-за вмешательства в позвоночник. Он написал отказную и повез Эльдара к себе в Кара-Балту к какому-то лекарю.
Разумеется, народная медицина результатов не дала, сыну становилось хуже. В конце концов лекарь сам признал, что не справляется и нужно срочно везти ребенка в больницу. Доктора тут же накинулись на мужа, а сына забрали в реанимацию.
Я не смогла приехать сразу, когда узнала о болезни сына. Дело в том, что все заработанные деньги мне нужно было тут же отправлять на родину и никак не получалось накопить на билеты домой.
Я отгородила Эльдара от нее подушкой. "Мама, а почему эта женщина так сильно плачет?" — спрашивал он. Я отвечала, что у нее дочь очень сильно болеет. Потом он спросил, куда увезли его маленькую соседку. Пришлось солгать, что в реанимацию.
Дело в том, что нашим детям такое нельзя знать. Во многом успех лечения зависит от настроения. Именно поэтому так важны клоуны, которые приходят к нашим детям и отвлекают их от мыслей о больнице.
К нам с Эльдаром редко приходят. Родственников в Бишкеке у нас нет. Только папа, бедный мой папа, приезжал летом из села, привез внуку клубники.
— Что говорили врачи?
— Они прогнозов не давали. Нас отправили в Алматы на облучение. К тому моменту я совершенно иссякла, денег не осталось. На поездку в Казахстан средства собирали все наши знакомые. После процедуры врачи сказали, что рака больше нет. Мы с сыном выдохнули: неужели все в прошлом?!
Этим летом нам было хорошо: мы съездили в горы, много гуляли. Я даже мечтала, что сын будет учиться… Но Эльдара стало часто тошнить. Сначала врачи успокаивали: "Мама, а что вы хотели? Вы пьете такие сильные лекарства". В конце сентября у сына пожелтели белки глаз.
Нас сразу направили сдавать анализы на гепатит. Все было чисто, но состояние ребенка ухудшалось… Одна из докторов посоветовала сдать более дорогой анализ. Две недели назад я получила результаты: у моего сына гепатит С… Видимо, заразили при переливании крови.
Как раз в это время позвонил папа: "Дочка, горе! Мама умерла". В тот момент все рухнуло. Этот год стал для нашей семьи страшным: сначала тетя скончалась от рака мозга. Бабушка не выдержала ее смерти — сказалось больное сердце. Тетю при мытье паласа ударило током, и она скончалась. И вот мама не перенесла длительной борьбы с раком…
Я оставила Эльдара его отцу и поехала на похороны мамы. Там юрта, много плачущих людей. В тот момент мне стало так больно — выплеснулось разом все мое горе. Ну как Бог такое позволяет? За что мне такое? Я же никого не обижала, не воровала, не сплетничала. За что?!
В какой-то момент успокоилась, но, когда приходят женщины, нужно снова плакать. Но я же не кукла, чтобы по сигналу лить слезы! Мне снова сказали: "Давай, плачь! Скажут, что ты радуешься смерти матери".
Я не выдержала: "Вы не можете мне указывать! Когда захочу плакать, тогда и буду!". Эти три дня у меня сердце было не на месте. Тем более в Бишкеке Эльдара так и не смогли положить в инфекционку. Сказали, что ему возраста не хватает и надо прийти, когда исполнится 12.
— А вам-то что делать?
— Я попросила врачей-онкологов о госпитализации, так как состояние сына ухудшалось: его начало рвать даже от воды. Ему стали колоть капельницы. На следующий день Эльдар спросил: "Почему стало так темно? Мама, я ничего не вижу". Я рванула к докторам. Выяснилось страшное: рак вернулся и прогрессирует.
Доктора сказали, что очередной химиотерапии ребенок не выдержит. Лучше сделать пересадку костного мозга, причем как можно быстрее. Я стала изучать варианты и пришла в ужас: в Турции это стоит 120 тысяч долларов, в России — 150, в остальных странах и того дороже.
Дешевле всего эта операция в Индии. Мне сказали взять с собой 40-50 тысяч долларов. Я спросила, где мне найти такие деньги. Там ответили: "Не знаем, у нас и так дешевле всего".
— Как вы стали искать деньги?
— Я выставила на продажу все, что имею: дом в Кара-Балте, квартиру-"гостинку". Когда быстро продаешь, сбавляешь цену в два раза. Но мой дом даже за 7 тысяч долларов никто не хочет брать. Квартиру я покупала за 14 тысяч, но готова продать и за 9 — покупателей нет.
Папа продал последнюю корову. Отдал мне 40 тысяч сомов и сказал, что продаст овец. Мне посоветовали обратиться за помощью к людям. Стыдно, но чего не сделаешь ради спасения ребенка? Я прошу каждого: помогите!
— Что думаете делать дальше?
— Пока у меня нет денег, но в среду мы с сыном все равно полетим в Индию — у нас нет времени ждать, рак прогрессирует. Самое страшное, что Эльдар последнее время лежит грустный. Как-то он мне сказал: "Мама, мечты не сбываются. Я мечтаю изо всех сил, и… ничего". Внутри меня все рухнуло, но я стараюсь улыбаться: "Сынок, ты мечтай еще сильнее".
Почитайте также историю Айкерим Жайырбековой. Сейчас она борется за жизнь сразу двоих детей.
