Лучших работников в Советском Союзе нередко отправляли в туристические поездки, дома отдыха или санатории, причем путевки выдавали абсолютно бесплатно. Мой отец был начальником цеха звукозаписи РРТЦ при Комитете по радиовещанию и телевидению Киргизской ССР, и за отличную работу его наградили путевкой в Москву, на Олимпиаду–80.
Когда он сообщил об этом, родственники начали делать заказы: кто-то просил привезти французские духи, кто-то — дефицитные книги, кроссовки или пару "палок" салями твердого копчения. Людям тогда действительно не хватало привычных для современного человека вещей. Жили спокойно и в достатке, но всегда хотелось лучшего, чтобы "не как у всех".
Как кыргызский оружейник помог стрелку завоевать олимпийское золото
По словам папы, московская погода ему не нравилась. Он не раз ездил в Первопрестольную на стажировку и курсы повышения квалификации, поэтому дома мы часто говорили о Москве. Лето 1980 года тоже выдалось в городе не таким, к какому привыкли жители Средней Азии. Отец рассказывал: выйдешь утром в рубашке, а в полдень льет дождь как из ведра. Только выглянет солнце и люди выйдут во дворы, как небо снова затягивают тучи…
К Олимпиаде готовились всей страной, даже в школе (я уже учился во втором классе) рассказывали о предстоящем грандиозном событии, подготовке спортсменов и наших лучших атлетах. Всех от мала до велика переполняло чувство гордости за страну, все жили в ожидании спортивного праздника и триумфа. Кстати именно тогда в детский обиход вошло слово "бойкот", мы объявляли его тем ребятам, кто поступал подло.
Напомню, что несколько десятков стран протестовали против введения советских войск в Афганистан, поэтому бойкотировали Олимпиаду. Но почему-то эти же страны и пикнуть не смогли, когда много позже натовский ботинок вступил на многострадальную афганскую землю. Никто не протестовал и не объявлял бойкот, когда в Афганистане СССР стал строить больницы и школы, которые сегодня разрушены американскими ракетами.
…Помню, как я вглядывался в экран черно-белого "Садко-302", тщетно пытаясь увидеть папу во всех передачах и выпусках новостей, где демонстрировали кадры со стадионов. Мне тогда казалось, что, если он работник телевидения, его обязательно хотя бы раз должны показать по ТВ.
Олимпиада-80 в Москве. Кадры из архива
Две недели прошли в томительном ожидании, а встречали мы отца в новом аэропорту "Манас", и поездка туда сама по себе была событием. Помню, как ждали прибытия рейса в просторных залах, отделанных мрамором, как ехали обратно на новеньком "Икарусе", как много шума было среди дворовых пацанов, когда я вынес "железную дорогу", которую папа привез из Москвы.
На ужин по случаю возвращения отца собрались родственники, и именно тогда он подарил мне олимпийский рубль с изображением факела, сказав, что лет через 50 этой медно-никелевой монете не будет цены. Я бережно спрятал ее в деревянную шкатулку, где хранились незатейливые мальчишеские ценности: складной перочинный ножик, свинцовый медальон, переплавленный из старого аккумулятора (он стоил мне обожженной ладони и огромного шрама), обертки от импортных жвачек и рулон бумажных пистонов для пистолета.
За столом все бурно обсуждали Олимпиаду и победу нашего штангиста, а через пару недель к нам в гости пришел тот самый чемпион — Каныбек Осмоналиев. Папа специально привез из Суусамыра огромную копченую баранью ногу и гору белых грибов... В моем понимании герой должен был быть настоящим богатырем, но в квартиру зашел невысокий усатый дядька, похожий на сына соседской бабушки в селе. Мне было неинтересно со взрослыми, и я убежал во двор рассказывать ребятам, что у нас в гостях "тот самый штангист".
Воспоминания об Олимпиаде-80. Как это было
Вечером, когда Каныбек байке уходил, он сказал мне: "Ну, балам, смотрю, ты тоже тяжести таскаешь. Ведь носить на плечах такую огромную башку недюжинная сила нужна — большим ученым будешь, сынок, весь Союз будет тебя знать". Конечно, чемпион просто пошутил, узнав, что я "перескочил" один класс.
Через год лучших учеников и самых активных пионеров из нашей школы пригласили на республиканский слет. Мероприятие проходило в столичном Дворце спорта, а майский день выдался очень знойным. Мы возвращались в школу уставшими и изнывающими от жары. Среди школьников была девочка, которая мне очень нравилась, и когда мы проходили мимо тележки с мороженым, я захотел ее угостить. В кармане было 10 копеек, которых вполне хватило бы на вкусный вафельный брикет, но тогда другие ребята оказались бы обделены. Уроки еще не закончились, и мы сидели на спортплощадке, ожидая звонка. Благо, я жил недалеко от школы — залетев домой (родители были на работе), вывернул свою шкатулку и схватил олимпийский рубль... Минут через десять мы все блаженно поедали холодное лакомство.
…Смешной олимпийский мишка, висевший над диваном, еще долго напоминал мне о тех днях. Когда я был уже студентом, а на дворе царили "лихие 90-е", крючок на сувенире выпал из рассохшейся глины, и фигурка рассыпалась на части, как рассыпалось все то, чем мы дорожили. Склеить мишку я не смог.
