Для тех, кто только отошел от амнезии, напоминаю: Кубанычбек Кенешович Кулматов — это человек, который ранее возглавлял Государственную таможенную службу, а затем мэрию Бишкека. Сейчас он председатель правления Российско-Кыргызского фонда развития.
Он ходит очень быстро, поэтому приходится бежать вприпрыжку, чтобы поспеть. Зашел в редакцию. "Здравствуйте!" — сказал журналистам и редакторам и зашагал в студию. Его догнал голос Аралбаева: "Когда вы уходили с поста мэра, то радовались, что журналисты перестанут вас доставать!". "Ну достали же!"— парировал он. Все посмеялись.
— Вы сейчас шли по улице, видели и гололед, и упавшие деревья. Из-за этих морозов в городе происходит черт знает что. Наверное, радует, что теперь вы не на посту градоначальника и это не ваша головная боль?
— Нет! У меня ответственное отношение к городу конечно осталось. Я же был мэром долго — два года. Эти заморозки, снегопад — форс-мажорные обстоятельства, к которым подготовиться невозможно. Но службы работают, думаю, можно быстро ликвидировать последствия.
— А какие мысли у вас были, когда узнали, что возглавите Российско-Кыргызский фонд развития?
— Это было для меня интересно. Я вообще люблю новое. Мне кажется, человек не должен привыкать к тому месту, где работает. Ведь всегда сначала всплеск интереса, а потом привыкаешь. Лучше вовремя уйти.
— Как-то я беседовала с одним экономистом, и он сказал очень интересную вещь: льготные кредиты — это чистое зло, так как они убивают здоровую конкуренцию. Дело в том, что такой дешевый кредит все равно не смогут получить абсолютно все бизнесмены страны.
Возьмем… ну не знаю, производство соков. Какой-нибудь соковый магнат берет очень дешевый льготный кредит, а его конкуренты — дорогие. У счастливчика себестоимость сока будет ниже. Это хорошо, но не совсем честно по отношению к другим предпринимателям.
— Сегодня у нас нет двойных стандартов: кому-то дам, а кому-то не дам. У фонда достаточно средств, чтобы выдать очень много кредитов.
Эти льготные займы доступны любому бизнесмену! Другой вопрос — это их готовность привлечь деньги.
Вопрос не только в том, чтобы производить товары на Кыргызстан. Мы должны продавать нашу продукцию за рубеж — вот это очень важно.
Фонд подарил нам этот шанс. Кроме того, мы вступили в ЕАЭС, а это значит, что перед нами рынок со 184 миллионами населения. Огромная территория! Единое экономическое пространство.
— Раз уж мы заговорили о том, что льготный кредит может получить каждый, то получается вот такая ситуация: фонд требует от бизнесмена прозрачности, иначе тот кредит не получит. Это, несомненно, обоснованно. Но у нас любят работать скрытно. И уж тем более никто не видит смысла платить большие деньги независимым аудиторам, чтобы они могли предоставить достоверные данные о компании вам, например, или иностранным инвесторам.
— Такое есть. Нам фактически приходится работать с двойной бухгалтерией: с тем, что показывают налоговой и с реальными объемами. Очень часто по налоговым отчетам предприятие разве что только окупается, без всякой выгоды. А кто будет такой бизнес финансировать?
Мы и говорим: "У вас средств недостаточно!". Они начинают приносить свои тетрадки, которые ведут в реальности. Мы объясняем, что, получив льготное финансирование, они обязаны будут выйти из тени. Иначе никто со стороны не вложится в такой бизнес.
Надо приучать людей платить налоги. Так не бывает, что бедная страна и богатые люди. Это нонсенс!
— Предприниматели признают, что да, у нас низкие налоги. Но есть много тонкостей: например, в Соцфонд идет около 30 процентов оклада одного сотрудника. А какие еще, на ваш взгляд, причины не дают предпринимателям выйти из сумрака?
— У нас налог на прибыль всего 10 процентов. НДС возмещается. А платы в Соцфонд — это обеспечение себя в старости, давайте не будем забывать об этом!
У нас привыкли к зарплатам в конвертах. И сотрудник с этим соглашается, он не думает о завтрашнем дне, о том, что в эти социальные отчисления также заложено медицинское страхование.
Вот мы все ругаем нашу медицину. А как она будет развиваться, если мы пытаемся утаивать свои доходы?
— Не раз высказывались опасения, что ваши дешевые кредиты — а сейчас они снижены до 4 процентов в год — внесут сумятицу в банковскую систему. Понятное дело, что коммерческие банки с их 25 процентами годовых с вами тягаться не могут. Снижаются проценты по кредитам, а за ними и депозиты. Вот такая ситуация какие последствия повлечет: скорее негативные или позитивные?
— Для экономики это положительный эффект. Заемщик на развитие производства должен был занимать деньги под 18-20 процентов годовых. Это реально?
— Если кредит под торговлю, то да. А если под производство, то очень невыгодно.
У нас были опасения, мы долго спорили с банками. Ну смотрите сами: весь кредитный портфель в стране составляет 1 миллиард 200 миллионов долларов. И тут приходит монстр, у которого в распоряжении миллиард. Естественно, можно было создать на базе фонда один банк, работать и захватить весь рынок.
Но мы же не пошли по этому пути, а стали сотрудничать с банками! Мы не забираем у них клиентов. Более того, предложили им финансирование проектов под 1 процент годовых.
— Но не стоит забывать о рисках. Банки, выдавая кредиты под 18 процентов годовых на 2 года, делают это не из жадности. Они ведь прекрасно понимают, что их заемщик может в любой момент сказать: "Извините, я весь кредит потратил на той, а не на покупку комбайна". Именно поэтому такие высокие проценты на очень короткий срок. А как вы себя оберегаете от рисков с вашими "длинными" дешевыми деньгами?
— На сегодня мы одобрили 569 проектов по всей республике. Проверку надежности заемщика взяли на себя банки. Они следят за возвратностью кредита.
Существует и залоговая база. Люди выставляют что-то под залог и понимают, что могут лишиться своего имущества, если не выплатят кредит. Мы просто даем им шанс развить бизнес. А как они этим воспользуются — это дело каждого.
— Какой проект, который вы профинансировали, на ваш взгляд, самый перспективный?
Еще одна новая компания — "Кыргызметалл". Она будет выпускать изделия по международным стандартам, например арматуру. Рынками сбыта будут Афганистан, Пакистан и другие страны.
— А откуда сырье?
— Российское. Уже налаживаются отношения с предприятиями РФ, тот же липецкий завод может поставлять сырье в Кыргызстан.
— Еще я видела у вас на карте проектов овощехранилище, в которое вложено 80 миллионов сомов. Это, наверное, будет что-то очень масштабное?
— Да, будет создан центр хранения фруктов и овощей. Мы планируем реализовать очень много таких проектов по всему Кыргызстану, потому что для нас сельское хозяйство — это отрасль с огромным потенциалом.
Смотрите сами: крупные бизнесмены никогда не станут отлавливать кучу фермеров и договариваться с каждым о поставках 2-3 тонн черешни. Они хотят, чтобы было одно крупное предприятие, которое может поставить им 300 тысяч тонн яблок в год, и чтобы перебоев в поставках не было.
Изменится и подход к тому, что выращивать. Нужно делать ставки на те сорта, которые требует рынок.
— Вы, наверное, часто общаетесь с бизнесменами из других стран. А вообще, есть у них спрос на наши яблочки-то?
— Конечно! Спрос очень большой. Но мы должны обеспечивать партии по 5-10 тысяч тонн, иначе с нами никто и разговаривать не станет.
— А на что еще есть спрос? Какой бизнес в Кыргызстане обладает наибольшим потенциалом?
А нужно, чтобы бизнес был выгоден. Почему частникам удается оставаться в прибыли, а, допустим, перевозки населения на автобусах убыточны? Значит, выбрана неправильная система управления.
Мы должны найти механизмы, которые дали бы возможность минимизировать убытки, а то и вовсе отойти от этой системы.
Четвертый пункт — это машино- и приборостроение. Без этого экономического роста не достичь. Только на сельском хозяйстве, легпроме и туризме не получится эффективно развиваться. Нам нужно сделать так, чтобы добавочная стоимость была высокой: продавать консервы вместо кабачков, сшитую кофту вместо хлопка-сырца.
— А те промышленные гиганты, которые работали во времена СССР, подлежат восстановлению? Или о них надо забыть уже и идти дальше?
— Это зависит от экономической целесообразности. Если связи сохранены и есть потенциал, например, такую продукцию можно производить только здесь, то да, надо восстанавливать.
— Почему выгодно делать бизнес в Кыргызстане? Какие у нас есть сильные стороны?
— Как бы мы себя ни ругали, у нас действительно хорошие условия. Да, присутствует коррупция. Но она не имеет таких масштабов, чтобы совсем кислород перекрыть.
Да, есть бюрократия. От нее никуда не деться. Но она не представляет собой жесткий административный барьер.
У нас дешевые электричество,рабочая сила. Кроме того, мы провели исследования, и они показали, что главное преимущество нашей страны — это мобильность населения. Оно реально быстро осваивает новое.
— Еще одна проблемная точка — заработная плата сотрудников фонда. Об этом не раз писали СМИ. Считаете ли вы ее действительно завышенной?
Эти зарплаты примерно по всему миру одинаковые. Я уверен, что если вы проведете анализ, то убедитесь, что есть в Кыргызстане компании, где зарплаты гораздо выше.
— Я знаю, сколько получают топ-менеджеры отечественных коммерческих банков и чуть-чуть завидую. Жалко, что у меня мозгов не хватает какой-нибудь банк возглавить…
— У вас все впереди. А за знания надо платить.
— Согласна.
— Топ-менеджер приходит со своим опытом. Это очень важно.
— Какой вы видите работу фонда через пять лет?
— Для нас очень важно сделать из него международный институт, который бы привлекал средства иностранных инвесторов. Мы уже создали прецедент: готовится проект с Чешским экспортным банком: он готов инвестировать 50 миллионов в кыргызстанские предприятия, которые будут покупать чешское оборудование.
Нам надо создавать такие условия, чтобы иностранные институты инвестировали деньги в кыргызстанский бизнес под гарантии фонда. Наша задача — привести в Кыргызстан минимум 5 долларов прямых инвестиций на один наш доллар. Минимум!
Мы не пытаемся просто разместить эти деньги на рынке. Например, на сегодня вложили уже 11 миллиардов сомов в бизнес. Такими темпами через 2-3 года у нас денег не останется. А дальше что? Нет, так не пойдет!
— А когда ждать эффекта от всех этих проектов?
— Думаю, что небольшие проекты, которые закладываются сегодня, дадут эффект года через два.
Это значит, что если "Манас" по каким-то причинам закроется, например из-за погодных условий, нам не придется гнать самолеты в Ош — они смогут приземлиться в Тамчи.
Или, например, мы закупаем вагоны для перевозки сыпучих товаров. Это большие проекты, которые требуют много времени.
— Вы бы согласились вернуться в политику?
— Вы знаете, я никогда не был политиком, всегда старался держаться в стороне от нее. По должности я, конечно, был вовлечен в эту деятельность, но всегда старался дистанцироваться от этого.
— Политика — это не ваше?
— Нет, не мое.
