Еще пять лет назад о Сайкал Асылбековой никто не знал: она была обычным преподавателем в университете, воспитывала двоих детей и могла только мечтать о финансовой свободе. Как-то раз Сайкал услышала о новой методике обучения детей — это когда ребенок считает, как калькулятор. Так она открыла для себя не только ментальную арифметику, но и мир большого бизнеса.
— Вы родом из нарынского села. Можно ли назвать вас деревенской девчонкой, которой и корову не страшно подоить?
— Да, я действительно выросла в селе, где дома держали домашний скот, но с коровами у меня не сложилось: как-то в детстве я в красной кофточке выбежала из дома, и за мной погналась соседская корова. После этого очень их боюсь.
— Почему вы не остались жить в родном селе, не вышли замуж за местного парня?
— Тогда мне замуж совсем не хотелось, я мечтала увидеть мир. Мне повезло — моя школа входила в десятку лучших по Кыргызстану. Несмотря на то что она находилась в селе, это была отличная русскоязычная школа, где в детях развивали лидерские качества, навыки вести дебаты. Особенно я любила наш школьный парламент.
После 9-го класса переехала в Бишкек, поступила в колледж, где мы изучали иностранные языки. Потом получила второе образование — экономическое — и стала преподавать в университете экономику здравоохранения.
— А как вы открыли свой бизнес?
— Мне хотелось финансовой свободы. Кроме того, у меня были маленькие дети: сын пяти лет и годовалая дочка. Мы как раз искали курсы, куда можно было бы отдать сына, и при общении с соседками — молодыми мамочками — я узнала, что существует такая вещь, как ментальная арифметика.
Это был удар! Из-за сильного дождя я лишился огромных денег — бизнесмен из КР
Я начала копаться в интернете и узнала, что в Кыргызстане пока никто не в курсе, что это такое. Шел 2015 год. Во-первых, стало понятно, что это свободная бизнес-ниша, а во-вторых — сама программа обучения меня очаровала: когда ребенок считает круче компьютера, никто не может остаться равнодушным. Я отправила письма в несколько стран, первыми ответили из Казахстана и России. Мне больше понравились условия в России, и уже через неделю я отправилась туда на обучение.
— А где вы взяли на это деньги?
— У меня больших накоплений не было, а обучение стоило недешево. Сначала я заняла денег, потом взяла кредит. Чтобы открыть офис, пришлось продать машину. Зато все кредиты я смогла погасить за первые пару месяцев работы.
— Легко ли было найти мам, готовых отдать своих детей на ментальную арифметику?
— Как я сказала, никто об этом и не знал тогда, и мне приходилось объяснять каждой мамочке, что это такое, что это для ее ребенка не опасно. Зато теперь у нас много последователей: сейчас под нашим брендом работают 67 школ в пяти странах: Кыргызстане, Афганистане, Таджикистане, Узбекистане и России.
— Насколько я знаю, первыми вы начали сотрудничать с Таджикистаном. Но почему? Обычно кыргызстанские бизнесмены идут на север, в Казахстан, там ведь и денег больше.
— Это как в той притче, когда обувная компания отправила двоих сотрудников в Африку разведать рынок. Один вернулся со словами: "О нет, там все босиком ходят. Продавать обувь нет смысла". Другой же сказал: "О да, там все босиком ходят! Ниша свободная! Мы сможем продать там много обуви!".
Это очень выгодное дело! Как продавщица нижнего белья стала бизнес-леди
В Казахстане на тот момент такие школы работали уже три года, а в Таджикистане ничего подобного не было. Узнав об этом, мы подготовили в Душанбе мероприятие, на которое собрали руководителей образовательных учреждений и рассказали о нашей франшизе. В итоге нашлись люди, которые захотели с нами сотрудничать.
— А что насчет Афганистана?
— Люди из этой страны сами вышли на нас в рамках сотрудничества с УЦА, попросили перевести нашу методику на их язык. Для нас это был не коммерческий, а социальный проект, большой прибыли мы с этого не получили. Там же тоже живут дети, маленькие школьники, которым эта программа может быть очень полезна, и теперь в трех афганских городах преподают ментальную арифметику по нашим программам.
— Вы продаете франшизу. То есть к вам приходят люди и говорят: "А давайте мы откроем школу под вашим брендом с таким же названием, логотипом, будем пользоваться вашими программами и платить вам за это деньги". Более того, вы даже открыли компанию, которая занимается разработками франшиз в Кыргызстане. А насколько франшизы выгодны?
— Это очень интересная тема, очень выгодная для всех. Мы уже разработали франшизы десяти кыргызстанским компаниям, то есть помогли оформить их бизнес-системы под ключ, чтобы любой предприниматель смог воспользоваться уже готовым рецептом.
Почему это выгодно для бизнесмена, который уже создал успешный бизнес и готов торговать идеей? Во-первых, он получает первоначальный платеж и на протяжении всей работы нового филиала ему также платят деньги. Кроме того, он получает прибыль за счет поставки сырья, товара, предоставления услуг по обучению персонала.
Это гораздо выгоднее, чем торговать машинами! О крупном бизнесе кыргызстанца
Почему это выгодно для того, кто покупает франшизу? Да потому, что в этом случае его затраты на открытие бизнеса окупятся намного быстрее. Он уже купил франшизу, и ему не нужно вкладывать деньги в сайт, брендбук, дизайн интерьера и экстерьера точки, CRM-систему (программное обеспечение для организаций, предназначенное для взаимодействия с заказчиками. — Прим. ред.). Ему не надо терять деньги, натыкаясь на недобросовестных поставщиков. У него все готово, весь ассортимент. Он не делает ошибок, которые стоят денег. По статистике процент неудач при покупке франшизы в разы ниже, чем при открытии обычного бизнеса.
— У нас одно время был свой подход к франшизам: например, приедет кыргызстанец в Москву, зайдет в кафе, сфотографирует меню, интерьер, вернется на родину и все повторит. Даже платить никому не надо.
— Вы можете скопировать других, но где гарантии, что это будет работать? Таких идей в интернете тысячи, но, покупая франшизу, вы платите не столько за идею, сколько за автоматизацию бизнеса, опыт продавца франшизы и работающую бизнес-модель.
— Я как-то разговаривала с кыргызстанцами, которые хотели открыть в Бишкеке McDonald's. Во-первых, их отпугнула огромная стоимость франшизы, во-вторых, там строгие требования: например, было указано, какие плиты покупать и сколько раз в день должна мыть полы уборщица. Это и понятно: едва ли они допустят, чтобы обслуживание в Бишкеке отличалось от нью-йоркского. А как у нас следят за качеством?
— Есть два вида франшиз: soft и hard, то есть мягкая и жесткая. При жестком варианте контролируется абсолютно все, вплоть до туалетной бумаги. Все, что нужно бизнесу, закупается у владельца франшизы. Шаг вправо, шаг влево — расстрел. За несоблюдение требований предусмотрены штрафы.
При мягком варианте франшизы более лояльные условия. Например, вам могут предоставить 70 процентов ассортимента, а 30 вы добавляете на свое усмотрение, согласовав с франчайзером.
— А какие компании из Кыргызстана лучше всего подходят для того, чтобы продавать франшизы?
— Во-первых, это должен быть успешный бизнес. Кому интересно брать пример с проекта, который оказался на грани банкротства? Во-вторых, бренд должен быть узнаваемым.
У нас есть разработки для нескольких крупных компаний — от студий эпиляции до сети кафе. Кстати, одна сеть турецких кафе уже продала свою франшизу в Ош и на стадии подписания договора с бизнесменами из Арабских Эмиратов.
К сожалению, у нас бытует стереотип, что франшизы можно закупать только из-за границы и завозить сюда, в Кыргызстан. Но с экономической точки зрения именно нам выгоднее масштабировать наши бренды.
— Расскажите о своей самой большой ошибке в бизнесе.
— Провалов было много, так как мы не покупали франшизу, а делали все с нуля. Из-за неопытности у нас была слабая договорная база, и произошло так, что многие хозяева брендов, которые когда-то были моими учениками, выросли и составили мне конкуренцию. Вот таков результат их недобросовестности и моей ошибки.
Во рту красавицы творился ужас — стоматолог об отношении бишкекчан к здоровью
Если я подсчитаю всю упущенную выгоду от этого, то думаю, что выйдет более полумиллиона долларов точно. По одному только случаю мы насчитали 200 тысяч долларов!
Но все ошибки мы учли: если раньше договор у нас состоял из пяти страниц, то сейчас из 45! И каждый пункт этого договора — опыт отдельной ошибки. Каждый пункт написан кровью и потом.
— Как муж отреагировал на то, что вы из матери его детей стали солидной бизнес-леди?
— Вполне нормально! Глупо было бы возмущаться, ведь, с какой стороны не посмотреть, это полезное и благородное дело.
— Как бы вы охарактеризовали других предпринимателей Кыргызстана?
— В нашей стране они играют большую роль, так как делают вклад не только в экономику, но и в культуру, медицину, образование. Нередко именно частный сектор исправляет ошибки госструктур. При этом они склонны к самообразованию, ведь ни в школах, ни в вузах в достаточной степени не учат предпринимательству. Развивается множество бизнес-ассоциаций. Например, я c 2016 года являюсь членом Клуба профессионалов ProKG. Это платформа, где объединились профессионалы из разных сфер, чтобы внести вклад в развитие потенциала молодежи.
— Как думаете, сложно вести бизнес в Кыргызстане женщине?
— Я не люблю делить предпринимателей на мужчин и женщин. Даже не понимаю, почему особо выделяют женщин, почему считается, что им нужна отдельная поддержка. Я не хочу думать, что женщины — это какой-то уязвимый слой предпринимателей. Они более гибкие, лучше ведут переговоры, управляют командой. У мужчин свои плюсы. А вообще, мир бизнеса одинаково жесток и одинаково интересен для всех.
Обязательно почитайте интервью с Аминой Мамытовой.
